[*АКаме|ТегоПи|РёДа*]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[*АКаме|ТегоПи|РёДа*]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[*АКаме|ТегоПи|РёДа*]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Dream Gift FEST

[*АКаме|ТегоПи|РёДа*]

Название: Наблюдатель 1314 Автор:  Irma* Вид работы: авторский фанфик Бета:  ~Keiko~,  Vikara Оформление и иллюстрации:  Irma*,  Vikara Пейринг: TegoPi Рейтинг: NC-17 Жанр: АУ, фантастика, омегаверс Размер/Количество слов: ~ 13 200 Статус: закончен Предупреждение: мужская беременность Благодарности: Огромное спасибо моим бетам, которые помогли сделать фик полноценным и улучшить его в разы! Без вас это была бы совсем другая история. Спасибо! Саммари: когда мир находится на грани вымирания, все страны объединяются, чтобы найти способ продолжить род человеческий в мире мужчин. Наблюдатели не первое поколение ищут следы естественного размножения в природе, но удача не на их стороне. Как изменится жизнь Наблюдателя 1314 Ямашиты Томохисы после встречи с молчаливым и нелюдимым парнем, и к чему приведут их совместные поиски? “Журнал Наблюдателя 1314, Ямашита Томохиса. 7 июля 2159 года, запись номер 1209. Признаков проживания в поселении не обнаружено, если судить по степени запустения помещений, предполагаю, что оно покинуто более года назад. Цель не достигнута, изменений в данных нет. Продолжаю наблюдение.” Экран виртуальной проекции свернулся и исчез в портативном рекодере, прикрепленном на запястье и напоминающем часы. Запись автоматически была сохранена на чип памяти, копия отправлена на Центральную базу Корпорации в Японии. За год у Наблюдателя накапливалось более трех заполненных чипов, аккуратно разложенных в отдельные слоты и подписанных датами первой и последней записи. Тысяча двести девять записей, по одной в день – более трех лет жизни на носителях, и практически все идентичны одна другой. За все это время ему так и не удалось найти ни одного поселения, в котором была бы хоть одна женщина. Насколько он мог догадываться, та же участь постигла и остальных наблюдателей, разосланных по стране в поисках женщин, способных к деторождению, так как его самого все еще не вернули назад. Но Объединенное правительство было уверено, что женщины еще остались на планете, их просто тщательно скрывают родные, не желая отдавать любимых матерей, дочерей или жен на опыты! Порой Ямашите казалось, что его поиски бесполезны, и тогда он переслушивал свою самую первую запись, скопированную на каждый чип памяти, чтобы, в случае утери слотов, нашедший их мог понять, что в его руках. Эта запись была одинаковой у всех Наблюдателей, она служила “вводным словом” в их работе. Вот и сейчас, усомнившись в необходимости своей миссии, Наблюдатель выбрал её из списка записей, желая напомнить себе, зачем он разъезжает по стране в поисках женщин. Несмотря на то, что знал ее наизусть, эта запись была для него сродни колыбельной. “Журнал Наблюдателя 1314, Ямашита Томохиса. 16 марта 2156 года, запись номер 1. Историческая сводка: в 2037 году, после десятилетия наблюдений, на внеочередном демографическом форуме медиков-акушеров, главам ассоциаций здравоохранения разных стран пришлось признать перед всем человечеством, что мы пересекли допустимую нижнюю границу рождаемости. Начиная с 20-х годов рождаемость падала с каждым годом все больше и больше, но никаких действий для ее повышения принято не было. Ученые уверяли, что после столь интенсивного снижения последует демографический бум, однако, этого не случилось. По результатам исследований, ученые пришли к выводу, что виной всему был сильный препарат контрацепции, выполняющий свою задачу сверх нормы, выпущенный на рынок нелегально. Побочным эффектом стала длительность приема препарата: чем дольше женщины его принимали, тем меньше шансов на успешное оплодотворение у них оставалось даже после завершения приема. В ходе лечения бесплодия гормональными средствами, ученым удалось добиться положительных результатов, однако число рождаемости мальчиков во много раз превышало количество рождаемых девочек. Таким образом, к середине века на планете остались практически только мужчины. Благодаря банкам генетического материала ученым удалось найти способ размножения в лабораторных условиях, однако, и в этом случае рождались только мальчики. На фоне всеобщей мировой проблемы страны объединились, в надежде общими усилиями достичь положительных результатов быстрее. Для достижения поставленной цели были организованы обособленные Корпорации, деятельность которых направлена на поиски женщин на всей планете. Сотрудников-ищеек стали называть Наблюдателями, так как они никогда не вмешивались в происходящее, если это не угрожало их жизни. У нас только одна цель: найти женщин или следы естественного размножения и сообщить об этом на Центральную базу.” Запись закончилась, но Ямашита не обратил на это внимания. Он давно спал, убаюканный собственным монотонным голосом, лишенным каких-либо эмоций. Перед записью их долго этому учили, а он был хорошим учеником. Завтра он продолжит свой долгий, изнурительный путь, а сейчас ему нужно только одно: отдохнуть, вытянувшись во весь рост в спальном мешке. “Журнал Наблюдателя 1314, Ямашита Томохиса. 11 июля 2159 года, запись номер 1213. Сегодня, впервые за все годы поисков, наткнулся на обширное жилое поселение, но, к сожалению, состоящее только из мужчин. Они способны сами себя содержать за счет развитой аграрной структуры, также у них есть доктора. Завтра мне обещали встречу с сенсеем и ответы на мои вопросы, так как среди мужчин я заметил несколько подростков и даже маленьких детей. Однако пребывание в поселении женщин не обнаружено. Цель не достигнута, изменений в данных нет. Продолжаю наблюдение.” Ямашита с блаженством устроился на кровати, кутаясь в мягкий теплый плед. Его гостеприимно разместили в доме одного из врачей, предложив пустующую спальню, которую еще не успели переделать в тренажерный зал. Но заснуть ему помешал робкий стук в дверь и следом появившийся на пороге спальни паренек, приемный сын хозяев дома. После того, как на земле не осталось женщин, удивить кого-то однополыми отношениями было довольно сложно, но Ямашита впервые встречал пару, которая не только довольствовалась обществом друг друга в постели, но и решила жить вместе, как одна семья. Да еще и завели ребенка, что удивляло больше всего. Хотя таких в этом поселении было довольно много. Пожалуй, это будет один из главных вопросов, на который он хотел бы получить ответ. Парень, тем временем, осторожно закрыл за собой дверь и застыл, прислонившись к ней спиной, не решаясь пройти дальше. Ямашита окинул заинтересованным взглядом его голый торс и стройные ноги, хмыкнул, заметив как под тканью плотно облегающих боксеров четко выделяется напряженная плоть, и откинул с кровати плед в приглашающем жесте. Ночной гость судорожно втянул носом воздух и юркнул к нему в постель, сразу накинувшись с поцелуями, лихорадочно водя ладонями по груди и бокам, просовывая свою ногу между ног Ямашиты, переплетая их. — О-о-о-х, как от тебя пахнет! — простонал неожиданный любовник, вызвав у Ямашиты снисходительный смешок. Он всегда любил свой гель для душа, но никогда не думал, что запах морского бриза с ноткой лимона может оказаться чьим-то фетишем – так самозабвенно парень водил носом по его шее. Но говорить по этому поводу ничего не стал, лишь томно прошептал нетерпеливому парню в ухо: — Надеюсь, утром у меня не будет проблем с твоими родителями – ты совершеннолетний? — и, получив удовлетворивший его ответ в виде короткого кивка головой, погрузился в омут плотских утех. У него слишком давно никого не было, чтобы отказываться от такого щедрого предложения и обращать внимание на что-то странное, происходящее в постели. Несмотря на ночь, наполненную страстью, утро Ямашита встретил в одиночестве. Не испытывая по этому поводу особого разочарования – скорее даже облегчение – он быстро оделся и, поблагодарив за ночлег, попрощался с коллегами сенсея, после чего поспешил покинуть дом гостеприимных хозяев. Отыскать сенсея не составило особого труда – тот нашелся в лаборатории, куда Наблюдатель заглянул в первую очередь. Просторное помещение с белыми стенами, к его удивлению, оказалось вполне уютным, не внушая стандартной неприязни к медицинским учреждениям. Сенсей сидел за одним из столов, заставленных различными реактивами, склонившись над пробирками и внимательно наблюдая за реакцией в них. — Кхе-кхе, — кашлянул Ямашита, обозначая свое присутствие, но сенсей все равно вздрогнул от неожиданности и чуть не смахнул со стола пробирки и реактивы. — Извините, не хотел вас напугать, — повинился Наблюдатель. — Не извиняйтесь, я просто слишком задумался, — улыбнулся ему сенсей, вставая и поправляя полы медицинского халата. — Каменаши Казуя, — представился он, склонившись в приветственном поклоне. — А вы, должно быть, наш гость из Корпорации? — Ямашита Томохиса, Наблюдатель 1314, — и он поклонился в ответ. Несколько секунд они изучали друг друга в неловком молчании, будто просчитывали, на что способен каждый из них, если ситуация выйдет из-под контроля. Но потом сенсей встрепенулся, провел рукой по волосам в попытке пригладить их, указал на соседний стул рядом с собой, приглашая сесть и начать разговор. — Что ж, следовало ожидать, что и до нас вы доберетесь, — Каменаши-сенсей нервно передернул плечами, будто был недоволен присутствием Наблюдателя в их поселении, но промолчал. — Каменаши-сенсей, у меня к вам несколько вопросов, — не желая оттягивать разговор, начал Ямашита. — Скажите, когда в вашем поселении умерла последняя женщина? — сухо спросил он. — Это случилось полтора года назад, Эрике-сан было уже больше восьмидесяти лет, она умерла от старости, — в голосе сенсея было столько тепла, что Ямашита задумался – уж не была ли она его родственницей? — Прискорбно это слышать, — счел необходимым выразить свое сочувствие он. — Но почему вы ее прятали? Почему не сообщили в Корпорацию, что в вашем поселении есть женщина? И откуда у вас тогда столько маленьких детей? Каменаши-сенсей закусил губу, не решаясь ответить на столь простые вопросы, но Ямашита его не торопил, присматриваясь и незаметно настраивая датчики своего мульти-фона на выявление лжи. Однако, когда сенсей заговорил, прибор молчал, подтверждая правдивость его слов. — Мы не прятали ее, нет. Когда Эрика-сан появилась в нашем поселении, у нее на руках были документы, свидетельствующие о ее свободе от обязанностей перед Корпорацией. Свои молодые годы она добровольно провела в лабораториях, а когда ее отпустили, она стала путешествовать по стране и в один из дней приехала к нам, — Каменаши улыбнулся, вспоминая тот памятный день. — Мне тогда было около пяти лет, кажется, помню, мы с ребятами бегали по двору, пытались играть в футбол и тут услышали шум колес приближающегося автомобиля. Все жители поселения, кто был дома или на улице, направились встречать вновь прибывшего, и каково же было наше удивление, когда из машины вышла женщина! — глаза сенсея заблестели, и Наблюдатель очень надеялся, что до слез не дойдет. — Мы смотрели на нее во все глаза и не могли поверить, что видим живую женщину. А она улыбнулась нам, так тепло, и попросила разрешение остаться на ночь в одном из пустующих домов. Мой отец, он тогда был главой поселения, с радостью предоставил ей самый лучший из имеющихся у нас домов. Там она и жила оставшиеся ей годы. За все время, что жила у нас, Эрика-сан радушно делилась своим генетическим материалом, с помощью которого и удалось вырастить в этой скромной лаборатории новое поколение нашего поселения, — сенсей с толикой грусти обвел взглядом лабораторию. — Не все попытки были удачными, поэтому детей у нас не так много, как хотелось бы, но мы не прекращаем надеяться, что в скором времени природа простит грубое вмешательство в ее владения и позволит размножаться естественным путем. — Что ж, — протянул Наблюдатель, расстроившись таким новостям: мульти-фон продолжал молчать, — буду надеяться вместе с вами. — Ямашита поднялся, собираясь покинуть лабораторию, а следом и поселение. Ответы на интересующие его вопросы касательно миссии он уже получил, поэтому тратить драгоценное время на пребывание в гостях было бессмысленно. Однако любопытство взыграло в нем, не позволяя уйти просто так. — Каменаши-сенсей, можно еще один вопрос? Наверное, личного характера… — Спрашивайте, — улыбнулся сенсей, также вставая и направляясь к выходу из лаборатории, чтобы проводить Наблюдателя. — Скажите, как давно жители поселения стали жить… парами? — О! — сенсей слегка удивился, но все же ответил, при этом чуть покраснев. — Не так уж и давно, если честно. Чуть больше трех лет назад мы с моим партнером подали всем пример, — Каменаши покраснел еще больше, удивляя Наблюдателя подобным смущением. — И предупреждая ваш вопрос, сразу скажу, что детей в семьи стали отдавать только в начале этого года, к одному из родителей. До этого мы воспитывали всех детей вместе в садах и школах-пансионах, в зависимости от возраста. Они уже дошли до выхода из лаборатории, когда дверь распахнулась и на них налетел молодой мужчина. От неожиданности сенсей отпрянул в сторону, задевая бедром рядом стоящий стол, и скривился от боли, пронзившей ногу. — Казу! — мужчина вмиг оказался рядом с сенсеем, обнимая того за плечи и растирая спину ладонью, как будто этом могло помочь снять боль. — Прости, сильно ушибся? — взволнованно спросил он. — Нет, все хорошо, не волнуйся, — сенсей улыбнулся через силу, зажимая место ушиба. — Сейчас приложу что-нибудь холодное, и все будет отлично! — А это не повредит мал… — Джин! — перебил партнера сенсей, а молча наблюдавший за сценой Ямашита не сомневался, что это именно он, так как слишком много было беспокойства из-за незначительного ушиба. — Познакомься, это Наблюдатель из Корпорации, Ямашита Томохиса, — мужчина встрепенулся, и, будто только сейчас заметив его (хотя, возможно, это было именно так), обернулся и протянул руку для пожатия. — Мой партнер, Аканиши Джин. — Рад знакомству, — безэмоционально проговорил Ямашита. — Взаимно, — скупо отозвался Аканиши, с подозрением рассматривая Наблюдателя. — Казу, — повернув голову в сторону сенсея, — у нас все в порядке? — Да, Джин, все хорошо, — мягко улыбнулся ему сенсей, — Наблюдатель Ямашита просто пришел задать несколько вопросов про женщин и детей. — И мне уже пора, так как ответы на свои вопросы я получил, — улыбнулся Наблюдатель, подмечая, с каким недовольством Аканиши смотрит на возможного соперника. — Каменаши-сенсей, в мои обязанности входит проинформировать вас, что ваше поселение может рассчитывать на поддержку объединенных государств. Если вы захотите, то я сообщу на Центральную базу и за вами пришлют транспорт, чтобы переселить ближе к одному из центральных городов, где вы сможете продолжить жить с большими удобствами. — Спасибо, Наблюдатель Ямашита, — сенсей тепло, но немного грустно улыбнулся ему. — Я обязательно сообщу об этом на сегодняшнем собрании поселения, — нехотя признался он, будто боялся, что жители решатся на переезд. — Но, думаю, наши жители будут рады остаться в этом уютном мирке, — с надеждой в голосе закончил он. — В любом случае, если решитесь, вот мои контакты, — Наблюдатель протянул сенсею карточку из тонкого металла, на которой были выбиты его данные. — Просто сообщите мне о решении, которое будет принято, и, если понадобится, я передам сообщение на Центральную базу. — Спасибо, Наблюдатель Ямашита, — Каменаши забрал подобие визитки, рассмотрел ее и положил в большой карман своего халата. — Я свяжусь с вами независимо от принятого жителями решения. Ямашита попрощался с сенсеем и его партнером и, закинув на плечо небольшую сумку с вещами, оставленную им у входа в лабораторию в самом начале, направился к своему старенькому красному пикапу, оборудованному по последнему слову техники. “Журнал Наблюдателя 1314, Ямашита Томохиса. 15 июля 2159 года, запись номер 1217. За сегодняшний день не обнаружено ни одного поселения. Цель не достигнута, изменений в данных нет. Продолжаю наблюдение.” Высматривая в ночном небе звезды, Ямашита все гадал, почему жители недавнего поселения решили остаться у себя, как сообщил ему сегодня Каменаши-сенсей. Он помнил, что все найденные им люди всегда стремились оказаться ближе к центральным и самым крупным городам, поэтому сразу соглашались на переселение. С другой стороны, до сих пор он не встречал еще столь большого поселения. Чаще всего ему попадались группы из пятнадцати–двадцати человек, мало связанных между собой. Здесь же он увидел хорошо сплоченную общину с собственным сельским хозяйством и даже с наличием маленькой школы! Не говоря уже о врачах, медицинской лаборатории и разнообразных мастерских. Подобное поселение встретилось ему впервые за все годы наблюдений. Единственное, что его удивило, так это жители поселения, точнее наличие среди них немалого количества гомосексуалов. Несмотря на отсутствие в их мире женщин и участившиеся однополые сексуальные связи, люди не стремились создавать семьи, вели себя, как подобает истинным мужчинам. В поселении же он увидел достаточно много манерных парней, если не сказать женственных, которые, не стесняясь, кидали на него заинтересованные взгляды, заигрывая. Конечно, была вероятность, что и в центральных городах за последние годы многое изменилось, но лично для Ямашиты данная ситуация была очень необычной. Несмотря на это, заснул он размышляя о том, а смог бы сам создать с кем-либо семью. “Журнал Наблюдателя 1314, Ямашита Томохиса. 21 июля 2159 года, запись номер 1223. За сегодняшний день не обнаружено ни одного жилого поселения. В складском помещении есть признаки пребывания людей, судя по следам, они покинули стоянку около двух дней назад. Цель не достигнута, изменений в данных нет. Продолжаю наблюдение.” Сегодня Наблюдателю повезло ночевать не под открытым небом, а в заброшенном складском помещении. Здесь имелась комната для персонала, в которой он и поспешил разместить свою сумку и спальный мешок. Также ему посчастливилось обнаружить за одной из неприметных дверей маленький душ, который он поспешил принять перед тем, как начать отчетную запись. Ямашита спрятал рекодер и собирался уже лечь спать, когда услышал странный шум, идущий из глубины склада. На мгновение ему показалось, что это были чьи-то голоса, но он отмахнулся от этой мысли, так как считал, что на складе находится лишь он один, однако проверить было необходимо: вдруг в помещение забрались звери? И стоило ему только открыть дверь, как голоса стали громче, а в темноте мелькнул свет от фонаря. Наблюдатель уже открыл было рот, чтобы окликнуть присутствующих, как услышал отчаянный крик: “Нет, пожалуйста, нет!” Затем раздался звук хлесткой пощечины и быстрые затихающие шаги нескольких человек. Не теряя времени, Ямашита вооружился пистолетом, имеющимся у него на экстренный случай, и поспешил нагнать удаляющихся, ориентируясь на звук их шагов и всхлипы того, кого они тащили за собой, очевидно, против его воли. Он ступал аккуратно и беззвучно, как его учили. Через несколько десятков метров Наблюдатель заметил, что из-за очередного стеллажа с коробками пробивается тусклый свет лампы дневного освещения. Не желая привлекать к себе внимания, он остановился у этого стеллажа, быстро набрал код ситуации согласно Уставу и передал координаты склада, чтобы прислали зачистщиков. С оружием наготове, он внимательно слушал о чем говорят неизвестные: — Я же сказал, что мы его догоним! — раздался неприятный, скрипучий голос одного из мужчин. — Да, ты говорил, — у второго был грубый, насыщенный бас. — Хорошо, что мы тебя послушали и пустились в погоню! — Пожалуйста, отпустите! — этот голос Наблюдатель уже слышал, звучал он отчаянно и надрывно. — Ну уж нет, сладенький! — рассмеялся еще один мужчина, и его смех подхватили остальные. — Сначала мы с тобой пообщаемся, — четвертый, как насчитал Ямашита, говорил нараспев, выделив последнее слово интонацией, а голос его звучал звонко, как у подростка. — А потом, если будешь хорошо себя вести и угодишь каждому из нас, мы, может быть, тебя отпустим, — Или нет! — раздался очередной взрыв хохота, через который прозвучал приказ: “Раздевайте его!” Послышались звуки возни, борьбы, кряхтения, пощечин и ругательств, но Ямашита выжидал, намереваясь застать насильников в самом неприглядном виде. И когда обладатель звонкого голоса скомандовал: “Держите его крепче! А ты чтобы не дергался, пока я буду тебя иметь!”, и следом раздался панический крик: “Нет! Нет, пожалуйста, не надо!”, он вышел из укрытия и обозначил свое присутствие предупредительным выстрелом вверх. Картина, представшая перед ним, была одновременно комична и ужасна: перед склоненным на коленях полуголым парнем стоял мужчина со спущенными штанами, вцепившись несчастному в волосы; его подельник, также без штанов, собираясь пристроиться сзади, удерживал жертву за бедра; двое других стояли по бокам от страдальца, заломив ему руки за спину и не позволяя сделать лишнего движения. И все они с изумлением смотрели на появившегося Наблюдателя, свалившегося на них будто снег на голову в середине лета. — Отпустите его, — процедил сквозь зубы Ямашита, напряженно сжимая оружие в руках; он впервые взял в руки оружие с момента обучения в Центре. — Ты еще что за хрен? — возмутился “писклявый”. — Если хочешь трахнуться – в очередь! — авторитетно заявил он. Дружки его молча наблюдали за происходящим. — Я сказал, отпустите его, — повторил Наблюдатель, возводя курок с характерным щелчком – тело действовало на автомате, применяя все полученные при обучении навыки. — Слушай, мужик, убери оружие! — продолжал гнуть свою линию заводила шайки. — Сейчас мы все дружно, по-очереди, отымеем этого лапушку и разойдемся с миром, ок? У нас секса не было больше года! А тут такой пупс, аж яйца звенят! Не обламывай нам кайф! — с этими словами он подтащил парня на коленях ближе к себе, резко дернув его за бедра, да так, что тот вскрикнул, и собирался уже приступить к задуманному, как в следующую секунду сам закричал от боли, отскакивая в сторону и хватаясь за бедро. — Кто еще хочет словить пулю? — спросил Ямашита, переводя прицел с одного на другого, ожидая нападения в любой момент. И не ошибся, так как стоило только мужчинам сообразить что произошло, как они кинулись в его сторону, не осознавая, чем это может для них закончиться, и после еще трех выстрелов все оказались лежащими на полу, зажимая кто бедро, кто лодыжку, не имея возможности подняться и продолжить борьбу. На их стороне была лишь грубая сила четверых взрослых мужчин против одного испуганного паренька. Не опуская оружие, Наблюдатель быстро осмотрелся и, обнаружив джинсы уже несостоявшейся жертвы, подцепил их ногой и кинул в его сторону: — Бегом одевайся и следуй за мной! Парень, надо отдать ему должное, не задавал лишних вопросов, шустро натянул джинсы и поспешил к Наблюдателю, прячась у него за плечом. Они попятились назад, пока насильники не скрылись из вида, после развернулись, и Ямашита быстрым шагом направился к комнате для персонала, чтобы собрать свои пожитки и как можно скорее уехать с этого злосчастного склада. Поспать ему этой ночью так и не удалось. “Журнал Наблюдателя 1314, Ямашита Томохиса. 25 июля 2159 года, запись номер 1227. За сегодняшний день не обнаружено ни одного жилого поселения. Из Центральной базы поступили инструкции относительно Найденыша. Приказано отправить его на базу с первым же обнаруженным поселением, до этого вести наблюдения с ним. Цель не достигнута, изменений в данных нет. Продолжаю наблюдение.” Закончив запись, Ямашита открыл приложенный к инструкции файл с заключением психолога по состоянию Найденыша. Когда он сообщил, что парень с ним не разговаривает, его координатор пообещал передать сведения психологам для выяснения обстоятельств. И вот сейчас Ямашита читал, что же увидели во всей этой ситуации специалисты: как последствия пережитого шока, недоверие и нежелание налаживать контакт, чтобы избежать разочарования при повторении случившегося. Рекомендации: ни в коем случае не допускать даже малейшего телесного контакта, пока жертва хоть как-то не изменит свое поведение, больше разговаривать, даже если он не слушает (скорее делает вид, что не слушает), завоевать доверие. Усмехнувшись, Наблюдатель закрыл документ и обернулся к парню, сидевшему на пассажирском месте, отвернувшись к окну. Когда они покидали склад, он держал того за руку, тянул за собой, потом усаживал в машину и не заметил какого-либо сопротивления. Возможно, потому что тот все еще находился в шоке, не до конца понимая, что произошло. Они ехали до самого рассвета, и только с первыми лучами солнца Ямашита завернул в первую попавшуюся деревушку, где петлял среди домиков, а затем припарковался за самым большим из них и, не говоря ни слова, устроился спать сидя, протянув невольному попутчику плед, взятый с заднего сиденья. Парень не стремился разговаривать с ним, глядя исподлобья и с опаской, но Ямашита не настаивал, понимая, что просто так, после произошедшего, разговорить его будет сложно, поэтому не давил, давая время привыкнуть и начать доверять. В правильности своего выбора он был уверен даже без мнения психологов. А для того, чтобы избавить парня от чувства страха, следующую отчетную запись сделал в его присутствии, сообщив о неожиданном попутчике и отправляя запрос на его переселение к центральным городам. Получив ответ из Центра, Ямашита прослушал обе записи, и после включил на полную громкость ту, которая касалась Найденыша, чтобы он тоже ее услышал. В записи говорилось о том, что преступников поймали и арестовали. После этого парень вздохнул с облегчением и перестал смотреть на него с подозрением, расслабившись. Его поведение говорило о том, что в присутствии Наблюдателя он больше не чувствует себя напряженно, но на этом доверие Найденыша пока заканчивалось. Однако по прошествии трех дней парень все еще продолжал молчать, не сказал даже своего имени, лишь кивая или отрицательно мотая головой, если Ямашите удавалось озвучить правильный вопрос. В других же случаях он просто молчал. — Аки? — устав обращаться к парню “Найденыш”, Наблюдатель начал перебирать самые распространенные имена, отслеживая реакцию парня, но тот продолжал молча смотреть в окно. — Акира? — через несколько минут вновь попытался он, не желая перебирать имена скороговоркой, но в ответ ему была лишь тишина. — Горо? — вновь попытался он и наткнулся на пристальный, хмурый и недовольный взгляд. — Хорошо, хорошо! — усмехнувшись, сдался Ямашита. — Чтобы не напрягать ни тебя, ни себя, я буду озвучивать в день три имени, договорились? — на что получил согласный кивок. — Отлично! А теперь давай устраиваться на ночлег, а то я скоро перестану чувствовать свой зад… — пожаловался Наблюдатель, припарковывая машину у обочины. — И не вздумай отлынивать от общих обязанностей! — напомнил он. — С тебя спальные места, с меня горячая вода и перекус! — парень в очередной раз кивнул и, выбравшись из машины, стал доставать из багажника спальники. “Журнал Наблюдателя 1314, Ямашита Томохиса. 31 июля 2159 года, запись номер 1233. За сегодняшний день не обнаружено ни одного жилого поселения. Контакт с Найденышем налаживается, но он все еще не разговаривает. Цель не достигнута, изменений в данных нет. Продолжаю наблюдение.” Сегодняшний день начался для Наблюдателя весьма неожиданно: проснувшись, он не обнаружил Найденыша в соседнем спальнике. Посочувствовав его глупости – судя по обстоятельствам, при которых они встретились, один тот выжить не сможет и пропадет – Ямашита хотел было уже отправиться на поиски, как обнаружил свою пропажу за приготовлением завтрака. Удивившись такому повороту событий, он поблагодарил парня и застыл, неверяще глядя, как тот робко улыбается ему. Опомнившись, Ямашита улыбнулся в ответ и, по обычаю, который сложился у них за эти дни, назвал три имени, однако угадать все еще не удалось. Найденыш улыбнулся, на этот раз задорно, и с удовольствием стал поглощать сваренную им же кашу. Наблюдателю ничего не оставалось, как последовать его примеру. — Не торопись, — заметив, как тот спешит разделаться с завтраком, сказал Ямашита, а на вопросительный взгляд пояснил: — Нам еще ждать, когда доставят припасы и сухое горючее для машины. Я вчера отправил наши координаты, за ночь должны были успеть все выслать, так что нам недолго ждать, — Найденыш посмотрел на него с такой надеждой, что Наблюдателю стало неловко, когда он продолжил. — Прости, забрать тебя они не смогут, припасы доставляют беспилотники и посадки они не совершают, груз просто скидывают. Но как только мы найдем поселение, готовое перебраться к центральным городам, то ты поедешь с ними, как я и обещал, будь уверен! Нахмурившись, Найденыш только кивнул, после чего неуверенно улыбнулся, и Наблюдатель также ответил ему улыбкой. “Журнал Наблюдателя 1314, Ямашита Томохиса. 5 августа 2159 года, запись номер 1238. За сегодняшний день не обнаружено ни одного жилого поселения. Контакт с Найденышем налаживается, но он все еще не разговаривает. Цель не достигнута, изменений в данных нет. Продолжаю наблюдение.” Еще один день закончился для Наблюдателя ничем, весь день в дороге, объезжая попутные деревеньки и городки, опытным взглядом определяя, что никаких признаков пребывания людей там нет. Одно радовало – теперь ему было с кем делиться своими мыслями, а не переваривать все раз за разом у себя в голове. К тому же Найденыш был замечательным слушателем и не пропускал разговоры Ямашиты мимо ушей, а действительно слушал, выражая свое мнение жестами и мимикой. Угадать его имя Ямашите пока еще так и не удалось, но он не собирался прекращать попыток. Хотя он больше склонялся к версии, что парень быстрее заговорит, чем он догадается, как его зовут. Наблюдатель исходил из того, что Найденыш начал больше ему доверять: сегодня, когда он передавал Ямашите онигири и их пальцы соприкоснулись, он не отдернул руку, как бывало в первые дни, и даже не вздрогнул, как было в последующие. Он просто не заметил этого, задумавшись о чем-то своем. И Наблюдатель был очень этому рад. “Журнал Наблюдателя 1314, Ямашита Томохиса. 10 августа 2159 года, запись номер 1243. Признаков проживания в поселении не обнаружено, если судить по степени запустения помещений, предполагаю, что оно покинуто менее полугода назад. Происшествие у озера будто пробудило Найденыша. Теперь я знаю его имя. Цель не достигнута, изменений в данных нет. Продолжаю наблюдение.” Ямашита удобнее устроился на кровати, кутаясь в теплый плед. Сегодня он решил, что неплохо было бы хорошенько выспаться, как нормальному человеку, а не в спальнике под открытым небом. Поэтому заночевали они в заброшенном доме, по виду более менее обжитом, по сравнению с остальными заброшенными. Видимо именно в этом доме обитали последние жильцы, в то время как остальные давно пустовали. Когда Ямашита свернул с шоссе в этот городок, он не предполагал, что они в нем задержатся, однако тот факт, что городок находился недалеко от озера, стал решающим аргументом. Жалостливые взгляды Найденыша и горькие вздохи он игнорировал довольно долго, до тех пор, пока в глазах парня не появился лихорадочный блеск предвкушения, стоило ему увидеть в одном из переулков, что тропа, уходящая за горизонт, обрывается в водной глади, и тогда, сжалившись, Ямашита решил осмотреться. Короткая прогулка по окрестностям закончилась тем, что они вышли к небольшому озеру, заманчиво отражающему солнечные лучи, призывающему окунуться, расслабиться, хоть на несколько минут почувствовать себя обычным человеком, без забот и обязанностей. И Ямашита не устоял. Вода была теплой и ласковой, он с удовольствием рассекал зеркальную поверхность, доплывая до противоположного берега и обратно. Найденыш же ходил вдоль берега, не решаясь погрузиться глубже, чем до середины груди. Ямашита предположил, что он просто не умеет плавать, и оказался прав, потому как в итоге его пришлось спасать. Добравшись до резкого обрыва на дне озера, тот ушел под воду и барахтался, не имея возможности выплыть. Сначала Наблюдатель посмеивался, ожидая, что вот-вот парень найдет опору под ногами, но когда тот не показался из под воды в очередной раз, кинулся к нему, за волосы вытаскивая из воды обмякшее тело и перетаскивая его на берег уже на плече. Уложив парня на траву, Ямашита сделал ему искусственное дыхание, и, закашлявшись, сплевывая воду, Найденыш пришел в себя. Он тяжело дышал, глотая воздух, и смотрел на своего спасителя расфокусированным, неверящим взглядом, после чего, вместо благодарности, прохрипел: — Тегоши… Юя... “Журнал Наблюдателя 1314, Ямашита Томохиса. 14 августа 2159 года, запись номер 1247. За сегодняшний день не обнаружено ни одного жилого поселения. Тегоши задает очень много вопросов, иногда я даже не знаю, что ему ответить. Цель не достигнута, изменений в данных нет. Продолжаю наблюдение.” Вспоминая прошедший день, Ямашита не мог не улыбаться: Тегоши задавал столько вопросов, как будто любознательный ребенок, только научившийся внятно разговаривать. Оно и понятно, живя в отдалении от центральных городов, сложно представить, как в них все устроено и на что можно рассчитывать. Он спрашивал, где Ямашита научился плавать, как живут в центральных городах, много ли там людей, возьмут ли его учиться, когда его заберут и отвезут… При этом сам он не ответил ни на один заданный ему вопрос, мастерски отвлекая внимание и переводя тему. Будучи опытным Наблюдателем, Ямашита решил не давить и дать парню время, и когда оно придет, тот сам все расскажет. Глядя в потолок спальни, в которой ему довелось ночевать сегодня, Наблюдатель думал, что с тех пор, как Тегоши с ним заговорил, выполнять свою работу стало гораздо веселее. Более того, некоторые вопросы, которые задавал Тегоши, помогали ему в работе, заставив взглянуть на те или иные вещи по-новому, что способствовало более тщательному осмотру городов или поселений. Тем самым парень не только разбавил его серые будни, но и стал полезным помощником. “Журнал Наблюдателя 1314, Ямашита Томохиса. 16 августа 2159 года, запись номер 1249. За сегодняшний день не обнаружено ни одного жилого поселения. Цель не достигнута, изменений в данных нет. Продолжаю наблюдение.” Ночь давно вступила в свои права, но Наблюдатель никак не мог заснуть, хотя запись хранилась в слоте уже больше нескольких часов. Он не стал упоминать в ней Тегоши, потому что свыкся с бесконечной болтовней ни о чем, так что даже уже не замечал ее. Но его беспокоило, что в последние пару дней он все чаще ловил на себе задумчивые взгляды, сопровождаемые закушенной губой, когда Тегоши думал, что он ничего не видит. А стоило ему прямо посмотреть в ответ, как тот отводил взгляд к окну в неловком молчании, при этом нервно заламывая руки. Он явно хотел что-то рассказать, но никак не решался, и Ямашита не мог найти правильных вопросов, чтобы подтолкнуть его, придать смелости. Он лишь надеялся, что откровения Тегоши не так страшны, как тому кажется. “Журнал Наблюдателя 1314, Ямашита Томохиса. 18 августа 2159 года, запись номер 1251. За сегодняшний день не обнаружено ни одного жилого поселения. Цель не достигнута, изменений в данных нет. Продолжаю наблюдение.” — Это из-за меня? — вдруг произнес Тегоши, удивив тем самым Наблюдателя, который только припарковал машину у небольшого торгового центра, рассчитывая найти в нем отдел с кроватями, чтобы можно было переночевать. — Что из-за тебя? — Ты из-за меня в последние недели все время ищешь либо пригодные дома, либо торговые центры, чтобы в них были кровати? — не желая играть в игры, напрямую спросил парень, прикусывая губу. — Думаешь, я рассыплюсь, если мы будем спать в спальниках на земле или в машине в непогоду? — Я… — растерявшись, Ямашита отвернулся к окну, не зная как объяснить свое поведение. — Если хочешь, можешь развести костер и ложиться в спальнике, — в итоге выдал он, выходя из машины и хлопая дверью. Его задело, что его заботу не оценили, даже поставили в упрек, хотя он старался создать для Тегоши максимально комфортные условия. — Мне приятно! — выскочив из машины вслед за Наблюдателем, выкрикнул Тегоши. — Правда, приятно, что ты заботишься обо мне, — уже тише повторил он. — Просто иногда поиски затягиваются… И если это только из-за меня, то не стоит тратить время, когда можно подольше поспать… нам обоим… — покраснев, он закрыл дверь пикапа и прошел к багажнику. — Это не только из-за тебя, — перехватив у него сумку с вещами, Ямашита на мгновение замер, заглядывая в смущенное лицо. — Просто благодаря тебе я теперь могу себе это позволить, — он улыбнулся, потрепав Тегоши по голове. — Не думай, что я считаю тебя неженкой. — Спасибо, — тихо проговорил тот в ответ, шагая за наблюдателем к темному дому. “Журнал Наблюдателя 1314, Ямашита Томохиса. 20 августа 2159 года, запись номер 1253. Обнаружили небольшое поселение, координаты передаю в отдельном файле для получения картинки со спутника. Вероятно, поселение покинуто на прошлой неделе, жители ушли на юг, возможно, их удастся догнать. Завтра планирую следовать по их маршруту. Признаков пребывания в поселении женщин не обнаружено. Цель не достигнута, изменений в данных нет. Продолжаю наблюдение.” От костра исходили потоки тепла, и Тегоши подсел ближе, чтобы не замерзнуть окончательно. Сегодня они не успели найти подходящее убежище на ночь, им пришлось спешно искать пригодное для ночевки место у проходившей вдоль дороги лесополосы, так как Тегоши держался из последних сил, а Ямашите не помешал бы полноценный отдых. Света пламени хватало не на много, и все остальное пространство оставалось в кромешной тьме, но Тегоши знал, что в десятке метров от костра Ямашита делает отчетную запись о прошедшем дне. Сегодня они обнаружили поселение, покинутое людьми совсем недавно, отчего его охватило чувство восторга и предвкушения: если они смогут их догнать и люди из поселения согласятся перебраться к центральным городам, то и он поедет с ними! Но вместе с этим Тегоши поймал себя на мыслях, что ему не хочется уезжать от Ямашиты, он с радостью и дальше составлял бы Наблюдателю компанию, хоть и не имел для этого профессиональных навыков. И поэтому, чем раньше он попадет в центральные города, чем раньше пройдет обучение и сам станет Наблюдателем, тем скорее они свидятся вновь, но уже на равных условиях. Сейчас же Тегоши ощущал себя досадной помехой в работе специалиста, хоть Ямашита и говорил ему не раз, что он ему во многом помогает. Эти слова он воспринимал как утешительные, ему казалось, что Наблюдатель говорит так, чтобы он не чувствовал себя бесполезным. Его размышления прервал вернувшийся Ямашита. Устроившись у костра, он некоторое время задумчиво смотрел в полыхающее пламя расфокусированным взглядом, а потом вдруг перевел взгляд на Тегоши, улыбнулся и сказал: — Думаю, пора ложиться спать? Тегоши лишь согласно кивнул, залезая в спальный мешок и стараясь устроиться удобнее. Он хотел расспросить Наблюдателя еще о многом, но какие-то вопросы задавать стеснялся, а некоторые казались ему неуместными или слишком личными. Он уже засыпал, утомленный собственными мыслями, когда услышал мягкое: — Спокойной ночи, Юя. Притворившись спящим, Тегоши ничего не ответил, он не знал, как сильно будет дрожать его голос, потому что столь обыденное пожелание на ночь вызывало в нем необъяснимую, но приятную дрожь, и он боялся выдать себя. “Журнал Наблюдателя 1314, Ямашита Томохиса. 23 августа 2159 года, запись номер 1256. След жителей, покинувших поселение, утерян, снимки со спутника не прояснили ситуацию. Высылаю запрос на связь с другими Наблюдателями. Новых поселений не обнаружено. Цель не достигнута, изменений в данных нет. Продолжаю наблюдение.” На исходе третьего дня их поиски зашли в тупик. Следы жителей из последнего обнаруженного поселения оборвались более суток назад, но съездов с шоссе, по которому они следовали, не было, ехать можно было только вперед. Однако и фото со спутников подтверждали, что в радиусе нескольких десятков километров рядом с ними никого нет. Эти события одновременно и печалили, и радовали Ямашиту. Он расстроился, так как поиски в очередной раз не дали результатов, но мысли о том, что Тегоши все еще будет с ним, хоть и неопределенное время, безусловно радовали. Он уже не удивлялся, когда ощущал желание прикоснуться к парню или заключить в объятия, это было естественно, учитывая, что они путешествуют чуть больше месяца. Раньше Ямашита с легкостью переносил и более длительное воздержание, но когда рядом постоянно находится интересный тебе и довольно симпатичный молодой человек, то разбушевавшаяся фантазия уже его не удивляла. Вот только понять, как сам Тегоши к нему относится, было довольно сложно. Иногда ему казалось, что тот был бы не против проводить ночи в одной постели, а иной раз поведение парня говорило абсолютно об обратном. Несколько раз Ямашита даже предполагал, что Тегоши просто не знает, как реагировать на собственные желания в силу неопытности, но потом отметал эти мысли, так как в них верилось с трудом. Однако, желания Ямашиты все еще оставались неудовлетворенными, и он все чаще приходил к выводу, что если не поговорить с Тегоши на чистоту, они так и будут ходить вокруг да около. “Журнал Наблюдателя 1314, Ямашита Томохиса. 26 августа 2159 года, запись номер 1259. Связь с другими Наблюдателями не дала результатов, за последние десять дней никто не делал запросы на транспортировку поселений в данном округе. Исчезновение людей могу причислить лишь к вымиранию, если они решили двигаться через лес. К сожалению, других версий нет. За сегодняшний день не обнаружено ни одного жилого поселения. Цель не достигнута, изменений в данных нет. Продолжаю наблюдение.” Внезапно обнаруженный у кромки леса охотничий домик, в котором они решили заночевать, радовал уютной, домашней атмосферой, по которой оба давно соскучились, но в нем был большой минус – всего одна комната. И одна кровать... Конечно, Ямашита не собирался набрасываться на Тегоши, склоняя его к близости, но лежа рядом, хоть и под разными одеялами, было довольно трудно урезонить разбушевавшееся либидо. Пришлось даже повернуться к нему спиной, чтобы выпирающее желание не было так заметно. В сложившейся ситуации, когда контролировать собственные порывы становилось довольно тяжело, Ямашита винил туалетную воду, которую Тегоши, видимо, прихватил с собой в одном из парфюмерных магазинов торгового центра, в котором они как-то раз ночевали. Он предположил, что парфюм мог быть с феромонами, иначе объяснить собственное состояние было нельзя: запах корицы и аромат цитрусовых с ноткой ванили забивался в ноздри и необъяснимо возбуждал, усиливаясь с каждым днем. Понять, зачем выливать на себя столько парфюма, Ямашита не мог, но и сказать что-либо в протест тоже. Слишком притягательным был этот запах, будоража рецепторы в сладостном предвкушении, хоть и не давал спокойно заснуть, как и сам Тегоши, который никак не мог устроиться в постели и переворачивался с боку на бок, шурша простыней. Мучаясь от бессонницы, вызванной близостью Ямашиты, он не мог расслабиться, постоянно одергивая себя, как только набирался смелости заговорить. Ему давно хотелось перекатиться по кровати под бок Ямашиты, закинуть на него руку и ногу, и удобно устроить голову на плече. Но даже не предполагая, какой будет ответная реакция, Тегоши ворочался, не зная, как поступить. Больше всего его страшил не отказ, не насмешки со стороны Ямашиты, а вероятность испортить дружеские отношения, которые возникли между ними в последнее время. Причин думать, что он может быть интересен Ямашите, не было никаких, и поэтому Тегоши беспокойно вертелся с боку на бок, не в состоянии унять себя и думая о том, что можно сделать в сложившейся ситуации. После долгих метаний его решимости хватило лишь на то, чтобы собрать всю свою смелость и прошептать, надеясь, что Ямашита уже крепко спит: — Спокойной ночи, Томохиса. Но раздавшийся голос в ответ заставил его вздрогнуть и глубже укутаться в легкое одеяло, скрывая покрасневшие щеки, хоть они и были не видны в ночной темноте: — И тебе сладких снов, Юя. “Журнал Наблюдателя 1314, Ямашита Томохиса. 30 августа 2159 года, запись номер 1263. Повторный Запрос на переселение Тегоши в центральные города отправлен в отдельном файле. За сегодняшний день не обнаружено ни одного жилого поселения. Цель не достигнута, изменений в данных нет. Продолжаю наблюдение.” Сегодняшний день выдался длинным и утомительным: они обыскивали довольно большой город до самого вечера, но так и не нашли признаков проживания в нем людей, вокруг царило запустение. Из последних сил перенесли необходимые вещи в один из домов, в котором нашлись пригодные для ночевки кровати и работающий водопровод. Электричество появилось после запроса Наблюдателя на Центральную базу и передачи координат дома, теперь можно было хотя бы помыться в горячей воде, а не мерзнуть под ледяными струями. Ямашита прибегал к подобному не часто, обходясь специальными стерильными салфетками, которых вполне хватало, чтобы почувствовать себя чистым. Но в последние дни парфюм Тегоши сводил его с ума, и горячий душ был просто необходим. С каждым днем он контролировал себя все меньше и меньше. Сегодня ему даже показалось, что он больше не выдержит и прижмет Тегоши к стене прямо в коридоре дома, упоительно целуя, когда тот прошел мимо него и в нос ударил концентрированный аромат феромонов. Поэтому принять душ и расслабиться было просто необходимо! И это даже помогло, пока среди ночи во всем доме не раздался протяжный стон... Вначале Ямашита подумал, что ему показалось или приснилось, но когда стон раздался вновь, он подскочил в кровати, откинул одеяло и уже собирался бежать узнавать, что случилось, как дверь в комнату открылась и на пороге возник взъерошенный Тегоши. Стоя в нижнем белье и во влажной сорочке, прилипающей к телу, он сжимал ее ткань на груди в кулак, второй рукой упираясь в дверной косяк. Светлые волосы облепили лицо, приоткрытые губы манили, лихорадочный блеск в глазах завораживал, гипнотизируя и лишая способности двигаться. Ямашита смотрел на него, тяжело сглатывая вязкую слюну и вдыхая аромат корицы, щекочущий рецепторы, держась из последних сил. И ему почти удалось, пока Тегоши не прошептал непослушными губами: “Томохиса, пожалуйста…” делая шаг в направлении кровати на дрожащих ногах. И в этот момент Ямашите хотелось верить, что они думают об одном и том же, потому что остановиться он бы уже не смог. — Что ты принял? — спросил Ямашита, медленно подходя к Тегоши, обвивая его руками за пояс и придерживая за спину, позволяя схватиться за плечи и прильнуть всем телом, отчего член отозвался мгновенно, наливаясь тяжестью. — Ничего… — выдохнул Тегоши, прикрывая глаза и наслаждаясь близостью желанного тела. — Я не знаю, что со мной... такое чувство… будто горю изнутри! — тяжело проговорил он, упираясь лбом в грудь Ямашиты, а собственным стоящим членом — в бедро. Больше слов не потребовалось. Страсть захватила обоих мгновенно, переливаясь через край самообладания и выдержки, затопила сознание, отдавая тела в сладостное наслаждение. Тегоши льнул к Ямашите, поддаваясь его настойчивым рукам, растворяясь в ощущениях, прерывисто дыша и громко постанывая. Ямашита расстегивал пуговицы на рубашке, не переставая пробовать на вкус его полные губы, пропуская через пальцы светлые, мягкие пряди волос, втягивая носом умопомрачительный аромат корицы, цитрусовых и ванили. Этот запах сводил его с ума не первую неделю, и сейчас он был чертовски рад попробовать его на вкус. И этот вкус ему безумно нравился! Внизу живота сладко потянуло, когда Ямашита провел носом по шее, а затем и языком повторил проделанный путь. Тегоши казалось, что он чувствует его руки по всему телу, наслаждаясь прикосновениями и желая как можно быстрее ощутить твердую плоть в себе. Он собирался уже сказать об этом, как Ямашита подтолкнул его к кровати, опрокидывая на спину, и навис сверху, осыпая грудь поцелуями, спускаясь все ниже и ниже, пока не добрался до резинки черных боксеров. Уже через пару секунд Тегоши лежал перед ним абсолютно обнаженный, задыхающийся от предвкушения и нетерпения. Он неосознанно подавался бедрами вверх, намекая что хочет продолжения как можно скорее. Усмехнувшись столь откровенной порывистости и нетерпению, Ямашита провел рукой по стройному бедру, по внутренней стороне, задевая мошонку, и медленно, растягивая удовольствие, подобрался пальцами к сфинктеру, целуя Тегоши в живот, отвлекая его внимание. Наличие смазки его немного удивило, но Ямашита только улыбнулся столь тщательной подготовке к очаровательному соблазнению, и, более не раздумывая, принялся растягивать узкий вход. Тегоши поерзал от дискомфорта, но уже через пару минут вновь извивался от нетерпения и наслаждения, потому что Ямашита умело задевал внутри ту самую точку, от которой блаженство растекалось по всему телу, заставляя желать большего. Он развел ноги шире, готовый к продолжению, и Ямашита не стал больше ждать, приподнимаясь и накрывая его собой. Проникновение не принесло Тегоши ожидаемой боли, лишь ощущение наполненности и правильности происходящего, но Ямашита замер, вглядываясь в его глаза. И когда увидел в них томительное ожидание, начал медленно двигаться, вознося обоих до небес на волнах блаженства. “Журнал Наблюдателя 1314, Ямашита Томохиса. 3 сентября 2159 года, запись номер 1267. Объяснительная отправлена отдельным файлом. Координаты нашего местонахождения не изменились. Цель не достигнута, изменений в данных нет. Продолжаю наблюдение.” Стоя под теплыми струями воды, Ямашита пытался понять, что же происходило с ними последние три дня. С момента, как Тегоши пришел к нему посреди ночи, и до сегодняшнего обеда воспоминания были как в тумане. Но он отчетливо помнил, что все эти дни они не вылезали из постели, прерываясь лишь на легкий перекус. И порой оба выбивались из сил настолько, что отключались от реальности, стоило лишь достичь разрядки, после чего продолжали вновь, как только приходили в себя, обнаружив, что до сих пор не оказались по разные стороны кровати. Когда он очнулся, Тегоши все еще спал, и будить его, такого нежного в этот момент, вымотанного после трехдневного марафона, не хотелось, поэтому Ямашита взял с тумбочки свой рекодер и тихо выбрался из постели, направляясь в душ. Там он обнаружил сообщения с Центральной базы, затребованные отчеты о происходящем и об обрыве связи. И ему стало безумно стыдно, что работа Наблюдателя была прервана дикой стратью и похотью, наполнившими прошедшие ночи. Объяснительная не заняла много времени: Ямашита просто соврал, что все это время лежал с температурой, подхватив какой-то странный вирус, на который не подействовали имеющиеся у него антибиотики, а Тегоши был изолирован в соседнем помещении все это время, и они не контактировали. Наблюдатель лишь надеялся, что его не отзовут, снимая с должности. Ответ из Центра не заставил себя долго ждать, ему вынесли предупреждение за отсутствие образцов вируса, и он смог вздохнуть свободно, больше не волнуясь хотя бы о работе. Но оставалась еще одна проблема: как теперь вести себя с Тегоши? Несмотря на его объяснительную, с Центральной базы пришли инструкции продолжать наблюдение совместно, пока они не обнаружат поселение, с которым можно будет отправить и Тегоши. Одновременно радуясь этой новости, Ямашита гадал, с чего начать разговор, когда тот проснется. И он был совершенно не готов услышать скрип двери, а затем приглушенное шумом воды “Ой!”, после чего дверь в ванную захлопнулась с громким ударом. В этот момент Ямашита понял, что не он один задавался подобными вопросами, и у него появилась надежда, что разговор окажется не таким тяжелым, как думалось ранее. Но с другой стороны, он сам еще не представлял, о чем будет говорить… Тегоши проснулся выспавшимся и отдохнувшим, все тело приятно ныло, и он вспомнил причину этих ощущений, после чего густо покраснел и до боли зажмурился, будто это могло стереть события последних дней. Прислушавшись к происходящему вокруг, он предположил, что Ямашиты рядом нет, так тихо было в комнате, и решился открыть глаза. Увиденное заставило его залиться краской еще больше: простыни смяты сбившись в ногах, одежда валяется на полу, повсюду раскиданы использованные салфетки, которыми Ямашита обтирал их в коротких перерывах, как и упаковки от еды, ведь они едва успевали перекусить, прежде чем начать заново. Но больше всего Тегоши смущали собственные воспоминания и то, как он себя вел все это время. Что Ямашита теперь о нем подумает? Закусив губу, он думал, стоит ли им объясниться или же оставить все как есть и вести себя так, будто ничего не произошло. Весь в сомнениях, Тегоши решился на разговор и поспешил для начала в душ, но, задумавшись, открыл дверь, ничего не замечая вокруг. А когда увидел Ямашиту, от неожиданности ойкнул и испугался, не зная, как себя вести, понимая, что не готов говорить прямо сейчас, в эту самую минуту, особенно когда Ямашита голый. И такой соблазнительный! Захлопнув дверь, Тегоши прислонился к ней спиной и медленно сполз на пол, пытаясь сообразить, с чего начать разговор. Он терялся в собственных желаниях и неизвестности, не представляя, как может отреагировать Ямашита, поэтому, быстро собрав свои вещи, убежал в соседнюю комнату, где быстро принял душ. Переодевшись, он захватил сумку и направился к машине, собираясь дождаться Ямашиту там, с пользой потратив время ожидания на размышления о сложившейся ситуации. Но поговорить в тот день им так и не удалось.

Вопрос: Спасибо?

1. Да!		21	(100%)
Всего:		21

@темы: TegoPi, АУ, Nishikido Ryo, Kamenashi Kazuya, Akanishi Jin, Tegoshi Yuya, фанарт: коллаж, фанфикшн: авторский, Dream Gift FEST, NC-17, Yamashita Tomohisa, Ueda Tatsuya, AKame, RyoDa

---

[timmy-kun]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[*АКаме|ТегоПи|РёДа*]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[somewhere_there]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Dream Gift FEST

[*АКаме|ТегоПи|РёДа*]

Название: Неизменные небеса
Автор: green_feelings
Оригинал: green-feelings.livejournal.com/59462.html Запрос на перевод отправлен
Перевод:  kanoko~chu
Артер:  Vikara
Пейринг: Акаме
Жанр: Романтика, АУ
Рейтинг: PG-13
Аннотация: Воспоминания об общем лете в пятнадцать, любовь в шестнадцать соединяет их на всю жизнь. Обещания, данные шепотом перед прощанием. Неизменные небеса, благодаря которым они не могут забыть друг друга.

Пролог

Казуя посмотрел на свое отражение в зеркале и слегка нахмурился.
Было ранее утро, солнце только встало, а он сам проснулся задолго до сигнала будильника.
“Волнение”, - подумал он и провел рукой по темным волосам, будто впервые глядя на себя. На него смотрели миндалевидные глаза, ясные, с чуть заметной тенью под ними, так как спал он плохо.
Наверняка именно волнение и разбудило его так рано утром.
Сегодня был его день рождения.
Наступление семнадцатилетия было не таким уж волнующим событием, однако он все же поднялся в такую рань, зная, что это особенный день.
Он не почувствовал какой-то разницы в себе по сравнению со вчерашним днем или прошлым годом, но все изменилось.
Еще никогда Казуя не вставал так рано, чтобы не спеша решить, что надеть, прежде чем выйти из дома. Однако сегодня он именно так и сделал. Он несколько минут стоял перед шкафом, вынимал разные рубашки и джинсы, и остановил выбор на черных поношенных джинсах и простой темно-синей футболке с длинным рукавом.
Была суббота, однако он не позволил себе поспать подольше, а наоборот вышел из дома еще до семи часов.
День рождения не был особенным событием.
Сегодня он расстанется с Джином.
Он спокойно расчесался и собрал длинные пряди на затылке, затем спустился по лестнице и надел куртку.
Февраль - еще не весна, поэтому на улице было довольно морозно. Казуя застегнул куртку и обмотал шею шарфом.
У него еще было время позавтракать, но он ушел, не поев.
Казуя был слишком взволнован, чтобы что-то есть. Он боялся, что завтрак не задержится в желудке, а в это утро таких неприятностей он хотел в последнюю очередь.
На улице он сел на велосипед и, спрятав нижнюю часть лица в шарф, поехал к станции.
Восход солнца был прекрасен - он окрасил голубое небо в красные, желтые, оранжевые и розовые тона. Вокруг было тихо, на улицах никого не было, потому что была суббота, занятий в школе тоже не было, поэтому и других велосипедистов не наблюдалось.
Был только Казуя на своем велосипеде, мчащийся навстречу золотым краскам.
И навстречу горькому прощанию, которое придется сегодня пережить.

Часть 1: Золотая дымка

Казуе было всего семь, когда они переехали в Тарумаэ - маленький городок на Хоккайдо.
Городок находился у моря, его родители нашли работу, но для Казуи поначалу все казалось ужасным. Он всего год проучился в школе, а затем пришлось оставить своих друзей и привычный дом.
Новый дом был не таким. Похоже было на жизнь в деревне - все было простым и незатейливым. Дети по соседству и в школе были одинаковыми и совсем не такими, каких он знал в своей первой школе.
Однако спустя время он привык, и теперь - когда ему было пятнадцать - Тарумаэ стал его родным городом, и он почти не помнил то место, где жил до этого.
Сегодня, в последний день перед летними каникулами, Казуя ехал на велосипеде в школу, как и каждое утро. Солнце стояло высоко в синем небе, воздух был свежим и чистым.
Это лето станет самым лучшим. У него было много планов на последующие шесть недель.
В школе он поспешил внутрь. Было тепло, поэтому он надел лишь белую рубашку без темно-синего пиджака. Он не мог дождаться минуты, когда можно будет избавиться от школьной формы и переодеться в спортивки и футболку уже сегодня вечером после школы.
- Каме!
Он оглянулся, переобуваясь. Все называли его этим прозвищем из-за его фамилии - Каменаши. Он увидел, как в коридоре появился Джин и быстрым шагом направлялся к нему.
- Папа разрешил нам взять ее!
Казуя поднял руку, чтобы дать пять, и они оба широко улыбнулись друг другу.
Джин был чуть выше, с темными, почти черными волосами, собранными в короткий хвост, и, как и Казуя, был одет только в темно-синие брюки и белую рубашку.
- Так мы едем сегодня вечером?
Джин кивнул.
- Все готово. Нам всего лишь нужно доехать на поезде до Томакумаи и мы в считанные минуты доберемся до пляжа.
Казуя встал в победную позу.
- Поскорее бы вечер!
Джин с энтузиазмом кивнул, и вместе они поднялись по лестнице в свой класс. С ними здоровались друзья, но парни все еще были увлечены планированием каникул.
Для них обоих это был первый отдых без родителей, и в итоге получилось так, что едут они вдвоем.
Поначалу планировалось отдохнуть с толпой ребят из класса, но в конце концов все отказались. Поэтому остались только Джин и Казуя, и они были решительно настроены воплотить свои планы в жизнь.
Аканиши Джин был лучшим другом Казуи с тех пор, как он переехал в Тарумаэ.
В первый день в школе учитель усадил его рядом с Джином и с той минуты у них образовались узы, равных которым не найти.
Казуя сомневался, что кто-нибудь сможет заменить в его жизни Джина. Он был особенным для Казуи, лучшим другом — родственной душой.
- Значит, мы возьмем лодку твоего отца. И все-таки сможем поплыть на тот остров! - воскликнул Казуя, войдя в класс.
Они уже учились в средней школе, поэтому больше не сидели рядом. Джин сидел впереди, а место Казуи было на последнем ряду.
Хорошо, что они могли общаться одними взглядами.
– Мы возьмем палатку и все необходимое, и пробудем там несколько дней или неделю. Будет круто! - Джина распирало от восторга, и он вынул составленный им список. - Я записал все, что нам понадобится. В Томакумаи мы сможем купить еще продуктов, но все остальное в списке.
Казуя взглянул на список.
– Ты все продумал, да?
– Кажется.
Прозвенел звонок, и они поспешили на свои места, когда вошел учитель. В классе стало тихо, и учитель поздоровался.
Джин повернулся и широко улыбнулся Казуе.
Это будет лучшее лето в его жизни, подумал Казуя и улыбнулся в ответ.
Ведь он проведет его с Джином.

Когда они, наконец, приехали в Томакумаи, уже стемнело.
Казуя уснул в поезде, несмотря на все свое волнение. Когда пришло время выходить, Джин разбудил его, и они пошли в круглосуточный магазин за продуктами.
- Я возьму побольше рисовых шариков, - сказал Джин. - Сегодня будем пировать.
Казуя осматривал полки и набирал сладости.
Позже они пришли в небольшую гавань, и Джин вытащил ключ. В поисках нужного номера они шли вдоль ряда эллингов, пока не нашли тот, которой арендовал отец Джина для своей лодки.
Джин открыл дверь, и Казуя помог ему вытянуть лодку.
Они запрыгнули внутрь и оба рассмеялись, пока пытались восстановить равновесие. Потом Джин взял весла и начал грести к маленькому островку неподалеку.
На самом деле, тут бывало мало людей. Это не было туристическим местом, поэтому большую часть лета островок пустовал. Он был небольшим, и никто еще не успел его чем-то застроить.
Однако были и другие люди, которые наслаждались одиночеством и определенно поставили там свои палатки.
Джин привязал лодку к дереву на берегу, а Казуя вытащил большую часть вещей из нее.
- Останемся на берегу?
Казуя пожал плечами.
- Можем и чуть дальше пройти, но, думаю, лучше остаться здесь.
Джин кивнул и помог Казуе все распаковать. Они поставили палатку и убрали все свои вещи, а затем поужинали.
- Пойдем поплаваем, - предложил Казуя, встал с песка и снял футболку.
Джин смотрел на него какой-то миг, словно застыв на месте, но тут же тоже встал и пошел за Казуей, который уже бежал к воде.
Казуя забрызгал Джина водой, как только тот приблизился, но Джин лишь засмеялся и, недолго думая, окунулся и поплыл к Казуе, а затем схватил его за талию и утянул под воду.
Казуя вынырнул, жадно глотая воздух и одновременно смеясь. Он хихикал, пальцы Джина щекотали его, и он схватил руки на животе, чтобы остановить их.
В ту минуту в нем возникло странное ощущение. Кожа Джина была холодной, но в то же время теплой при соприкосновении к коже Казуи на спине. Он чувствовал сердцебиение Джина, его руки крепко обнимали Казую за талию, и внезапно ему уже не было щекотно от прикосновений Джина к его животу.
Однако это ощущение исчезло, когда Джин снова толкнул его под воду.
Казуя повернулся и ухватился за плечи Джина, прежде чем вынырнул, а Джин последовал в следующую секунду.
Руки Казуи все еще были на плечах Джина, а Джин обнимал Казую за талию. Они стояли близко, касаясь грудью, лица – в сантиметрах друг от друга.
Пару секунд они смотрели друг на друга, но потом расхохотались.
Казуя поплыл к берегу, Джин за ним. Они вынули полотенца, вытерлись и высушили волосы, и переоделись в сухую одежду.
«Что за глупая реакция», - думал Казуя, глядя, как Джин переодевается. Он миллион раз видел Джина раздетым и далеко не впервые чувствовал его голую кожу пальцами.
Он понятия не имел, что на него нашло — почему он вдруг почувствовал это странное возбуждение.
Но позже, когда он лежал рядом с Джином в палатке, ему было трудно заснуть.
И еще труднее не поддаться порыву повернуться и прикоснуться к нему.

Неделя прошла быстрее, чем когда бы то ни было.
Они готовили планы на эту неделю на острове несколько месяцев, а теперь все почти закончилось. На следующее утро им придется возвращаться домой; упаковать все и вернуться в Тарумаэ, где их ждали семьи и друзья.
И Джин уже не будет в полном распоряжении Казуи.
Большую часть времени он не вспоминал о том странном ощущении в течение недели. Но время от времени оно снова возникало; отдавалось покалыванием в груди, когда Джин мимоходом смотрел на него, или когда их пальцы случайно соприкасались, или когда они просто чуть ближе лежали друг к другу утром.
Солнце садилось, и Казуя сидел на берегу, присматривая за напитками, которые они опустили в воду, чтобы остудить.
Это был их последний вечер и канун дня рождения Джина.
- Как красиво, - заметил Джин, сев рядом с Казуей.
Казуя кивнул.
- Говорят, закаты тут особенные.
- Пожалуй, я соглашусь, - пробормотал Джин, и некоторое время они просто сидели, наблюдая, как горизонт окрашивался синими, желтыми, красными и розовыми тонами.
- Золотой, - сказал тогда Казуя. - Обычно закат не бывает таким золотым.
Джин нахмурился и пожал плечами.
- Наверно, в этом весь секрет.
Когда солнце село за горизонт, а небо потемнело, Джин поднялся и разжег костер в очаге, который они построили раньше. С другого конца островка доносились голоса и смех.
В среду прибыла группа молодежи и тоже поселилась на берегу.
- Будем жарить рыбу, которую купили утром? - Казуя подошел ближе, глядя на Джина.
- Обязательно, - Джин распаковал рыбу и расположил над огнем.
С приближением полуночи Казуя достал напитки из воды. Вдали горели огни, и он показал на них.
- Похоже сегодня в Томакумаи летний фестиваль.
Джин тоже подошел, и они вместе смотрели на вид вдали.
- Похоже на то. Мы могли пойти.
Казуя пожал плечами.
- Нет, мне и здесь хорошо. На следующей неделе будет фестиваль дома, пойдем туда.
Джин кивнул и взял напиток из руки Казуи.
- Звучит неплохо.
Так будет всегда, подумал Казуя. Они вместе будут строить планы.
Он не мог даже представить себе жизнь без Джина. Ему нечего будет планировать без Джина — некуда идти и негде чувствовать себя как дома.
Взорвался фейерверк, и Казуя с Джином вздрогнули от внезапного звука. Он раскрасил ночное небо красными, синими и серебряными искрами на фоне ярких звезд.
Мгновение они просто смотрели, затем Казуя взглянул на часы.
- А! - он открыл банку с напитком. - С днем рождения, Джин!
Джин улыбнулся, кода взорвался следующий фейерверк, и поднял свою банку.
- Спасибо.
Казуя поднял тост за Джина и отпил из банки. Фейерверк не прекращался, и они остались на берегу, любуясь огнями издалека.
- Какое совпадение, - с улыбкой сказал Казуя и снова посмотрел на Джина.
Джин тоже повернулся к нему, глядя в ответ.
- Так будет всегда в мой день рождения, когда я стану знаменитым.
Казуя рассмеялся.
- Ты будешь устраивать фейерверк на каждый свой день рождения?
Джин кивнул.
- А ты будешь приезжать и смотреть на него вместе со мной.
Казуя даже не заметил. Снова почувствовав покалывание в груди, он, не осознавая своих действий, вдруг бросился Джину на шею.
Представить, что придется отпустить Джина, было невозможно, и из-за этого ему захотелось удержать его как можно ближе.
Через секунду Казуя понял, что делает, и отстранился с нервным смешком.
- Прости, глупо получилось...
Джин удивленно смотрел на него, но Казуя избегал его взгляда. Он провел рукой по волосам и отвернулся.
- Я принесу...
Но он даже договорить не успел, как Джин уже схватил его за запястья и притянул назад. Казуя только удивленно охнул, прежде чем Джин прижал его к себе, и их губы соприкоснулись.
Над ними взорвался очередной фейерверк; на этот раз с неба падал золотой дождь, а затем — тишина.
Это длилось недолго; всего лишь быстрое касание губ, и Джин снова отстранился.
Казуя смотрел на него широко раскрытыми глазами, слыша, как биение сердца отдается в ушах, а пульс чувствуется в каждой вене.
Это и в самом деле случилось? Джин, в самом деле, только что его поцеловал?
Казуя увидел, как Джин покраснел и поднес руку ко рту, прижимая пальцы к губам. Затем он отвернулся и посмотрел вдаль - на яркие огни на другом берегу.
Поняв намек, Казуя развернулся и пошел в палатку, чтобы собрать вещи.
Следующие полчаса они не разговаривали. Совсем. В какой-то момент Джин присоединился к Казуе и собрал свои вещи, пока огней на другом берегу становилось все меньше.
Казуя первым забрался в палатку. Он переоделся и лег на надувной матрас, глядя в потолок, слушая звуки снаружи и дожидаясь, когда придет Джин.
Но, не дождавшись, снова вылез из палатки и увидел, что Джин лежит на песке. Он лежал на спине, и Казуя осторожно подошел ближе.
Джин тихо пел. Почти неслышно, но Казуя заметил, когда подошел совсем близко.
- Твой голос все полюбят, - сказал Казуя, усевшись рядом с Джином. Однако все еще не решался взглянуть на него. – Когда ты станешь знаменитым.
Джин не замолкал. Он продолжал тихо петь, глядя на ночное небо. Но, в конце концов, он закончил песню, когда дошел до последней ноты, а слов не осталось.
- Прости, - пробормотал он.
Казуя тоже прилег, оставив между ними некоторое расстояние.
- Угу.
- Не знаю, что на меня нашло, - продолжил Джин. – Я еще никогда не делал такой глупости.
Казуя тяжело сглотнул и просто кивнул.
Он знал намного больше. Он знал практически все о Джине; и знал, что для Джина это был первый поцелуй. Как и для Казуи.
- Все не так плохо. Не так уж я был шокирован, - наконец, сказал Казуя, чтобы утешить Джина. – Не беспокойся об этом.
Когда Джин не ответил, у него в груди начало подниматься волнение. Джин вдруг сел и посмотрел на Казую.
- Джин, что…?
Слова застряли в горле, когда Джин наклонился и уперся одной рукой возле головы Казуи.
Всего на миг взгляд Казуи метнулся к губам Джина, прежде чем он снова посмотрел ему в глаза. Джин заметил и наклонился ниже, пока не прикоснулся к губам Казуи.
Как и в прошлый раз, это было лишь легкое прикосновение; но теперь оно продлилось дольше.
Казуя приподнял подбородок, чтобы соприкоснуться губами с Джином, ответить на поцелуй, и неуверенно выдохнул, когда Джин снова отстранился.
Пару секунд они просто смотрели друг на друга, и Казуя затаил дыхание, почувствовав, как Джин подвигается ближе, прижимаясь к Казуе и даря тепло. Кончики волос Джина щекотали лицо, когда он снова наклонился и захватил губы Казуи в очередном поцелуе.
Закрыв глаза, Казуя слегка приоткрыл рот, отвечая на игривые ласки, и обвил руками шею Джина, зарываясь пальцами в его волосы.
Джин наклонился еще ниже, провел ладонью по щеке Казуи и наклонил его голову, чтобы поменять угол поцелуя, а потом провел языком по губам Казуи. И в следующий миг задрожал, почувствовав язык Казуи, и постепенно углубил поцелуй.
Казуя издал тихий стон и забыл о всякой неловкости. Они не торопились, пробуя, как далеко могут зайти, на что способны и что больше нравится.
Когда Джин, наконец, отстранился, они оба тяжело дышали. Он поджал губы и пристально посмотрел на Казую, все еще перебирая пальцами его волосы.
Казуя облизал губы, до сих пор чувствуя на них вкус Джина. Он медленно моргнул и улыбнулся.
- И почему мы не сделали это в самый первый день?
Джин не смог не рассмеяться.
- Что?
- Ну, - сказал Казуя, - так бы мы могли целоваться всю неделю, снова и снова.
Улыбка на губах Джина стала ласковее.
- Мы и так можем целоваться снова и снова.
Казуя кивнул и притянул к себе Джина, снова его целуя.
В ту ночь они не вернулись в палатку. Они так и лежали на прохладном песке, в окружении плеска волн, изучая новые ощущения и чувства между ними.
Пока не уснули друг у друга в объятиях.

После того лета все изменилось.
Казуя с Джином были почти неразлучны. Они каждую свободную минуту проводили вместе, переписывались на уроках, а в обед уходили в укромные уголки, чтобы побыть наедине.
Никто в школе не знал о них, и для всех они по-прежнему оставались просто лучшими друзьями.
Ведь вся ситуация была для них новой и сложной. Они понятия не имели, как отреагируют их друзья, если узнают, что они влюблены.
Поэтому парни решили скрывать это ото всех.
Наступило Рождество, и школьные занятия уже закончились. Казуя направлялся к дому Джина.
Его родители уехали в небольшое путешествие, оставив Казую и его братьев одних дома. Но эти братья ушли гулять с друзьями и заявили, что ночевать не вернутся, а останутся в городе.
Казуя поздоровался с мамой Джина, когда она открыла дверь, и недолго поболтал с ней. Тогда появился Джин.
- Вы двое, ведите себя хорошо, - сказала мама. - Я не хочу, чтобы Каменаши-сан позвонила мне с жалобой, что вы разгромили дом.
- Мам, - пробормотал Джин. - Мы не сможем ничего такого сделать, чтобы разгромить дом.
Она закатила глаза и проводила их.
Казуя ухмыльнулся Джину, пока они шли по улице.
- Мои братья ушли. У них групповое свидание в Томакумаи, и они там останутся на ночь.
Джин удивленно посмотрел на него.
- Мы одни?
Казуя кивнул.
- Похоже на то.
Дойдя до дома, Казуя отпер дверь и пропустил Джина вперед. Они поднялись к нему в комнату, и Казуя показал два DVD-диска Джину, когда тот положил сумку.
- Левый, — выбрал Джин, Казуя кивнул и вставил диск в плеер.
Джин залез на кровать Казуи — он уже к этому привык и вел себя как дома — и расправил одеяло, придерживая, чтобы Казуя лег к нему. Казуя подвинулся ближе и положил руку Джину на грудь, а Джин обнял его за плечи.
Они часто проводили подобные вечера. Обычно у Казуи — просто потому что никто не входил к нему в комнату без стука. Благодаря этому никто в их семьях еще не узнал, что происходит между парнями.
- Сегодня, - заговорил Джин, поднимая руку к волосам Казуи. – Что хотела та девчонка из 2-С?
Казуя закусил губу.
- Насчет школьного праздника в марте. Она спросила, смогу ли я кое-что сделать.
Джин приподнял бровь, продолжая смотреть на экран телевизора.
- Видишь ли, чуть позже после вашего разговора – который вы вели в уголке наедине, кстати говоря, - я видел ее с подругами в слезах.
- Я сказал, что не смогу ничем помочь на празднике?
Джин некоторое время молчал, и Казуя напряженно смотрел на экран, пытаясь предугадать следующие действия Джина.
- Она призналась тебе.
Казуя пожал плечами.
- Что ты ответил?
- Я же не мог сказать, что уже состою в отношениях. Сказал, что мне жаль, - ответил Казуя. – И что я не смогу ответить на ее чувства.
Джин чуть слышно промычал.
- И ты ни на секунду не представил, как бы тебе было с ней вместе?
Казуя рассмеялся.
- Что за вопрос? Нет, конечно.
- Мне не нравится, когда девушки признаются тебе в любви.
- Это не ежедневное явление, - так же тихо сказал Казуя. – Нет причин волноваться.
Казуя слегка улыбнулся, почувствовав пальцы Джина у себя на затылке, и наклонил голову, подставляясь под ласку. Джин поцеловал Казую в висок.
За прошедшие полгода Казуя узнал, что Джин очень романтичен и любит объятия. Ему нравилась физическая близость, нравилось показывать нежность через прикосновения и поцелуи.
Джин мало говорил, но действиями доносил многое.
И сегодня его действия отличались от привычных. Джин опустил руку Казуе на спину и ниже к талии, теперь его пальцы теребили края пуловера Казуи.
Казуя посмотрел на Джина. И когда Джин спокойно посмотрел в ответ, рукой пробираясь под ткань и лаская кожу, сердце Казуи забилось быстрее.
Чуть приподнявшись, Казуя накрыл губами подбородок Джина, нежно прикусил, а Джин слегка наклонился, чтобы поцеловать Казую.
Постепенно их игривые ласки и поцелуи переросли в нечто более серьезное, Джин упал на кровать, увлекая за собой Казую.
Поцелуи стали глубже, более страстные, и Казуя даже пропустил тот миг, когда остался без пуловера, да и когда Джин лишился своего, он тоже не заметил.
У него появилась большая проблема, подумал Казуя, покрывая поцелуями голую грудь Джина. У него была серьезная проблема, и если Джин передумает, то Казуе будет нелегко решить ее самому.
Однако когда он снова поднялся выше, то почувствовал, что проблема удвоилась, и посмотрел Джину в глаза.
Казуя сглотнул, удерживая взгляд Джина.
Сомнений не было – Казуе не придется волноваться о своей проблеме.
Джин явно был настроен решительно.

- Каме?
Казуя поднял глаза и увидел, что к нему в комнату заглядывал Джин. Странно, Джин обычно просто вбегал в комнату без стука или разрешения.
Прошел год; на улице шел снег, приближался конец года. Они виделись в школе и из-за предстоящего экзамена договорились не встречаться, а остаться дома и заниматься.
Очевидно, Джин не справился с этой задачей.
- Привет, - поздоровался Казуя и жестом пригласил войти. Что-то было не так.
- Ты не поверишь, - сказал Джин, когда вошел и закрыл за собой дверь. Он поднял в руке письмо.
Казуя моргнул, но потом все понял и широко улыбнулся.
- Тебя взяли?!
Джин кивнул, и Казуя тут же его крепко обнял, слегка подпрыгнув, из-за чего они оба потеряли равновесие и упали на кровать.
- У тебя получилось! – Казуя с улыбкой посмотрел на Джина и поцеловал его.
Еще пару месяцев назад Джин ходил на кастинг в Саппоро. Казуя поехал с ним, чтобы поддержать, но результатов не было, поэтому они решили, что Джин не прошел.
- Казуя, - тихо сказал Джин и снова притянул парня к себе – снова целуя.
Казуя чуть нахмурился. Джин обычно не называл его Казуей. Он называл его Каме или каким-нибудь дурацким имечком, когда они были наедине.
- Что случилось? – Казуя все еще обрамлял его лицо и увидел обеспокоенный взгляд.
Джин сел и поднял за собой Казую; теперь они сидели на коленях друг перед другом.
- Ты выглядишь не очень счастливым, - заметил Казуя и нахмурился. – В чем дело?
- Казуя, - снова сказал Джин, и у Казуи сердце упало в пятки. Если Джин так часто называет его по имени, то дело серьезное. – Я снова уеду в Саппоро.
Казуя засмеялся.
- О, ясно. Ну, на этот раз я вряд ли поеду с тобой, но…
Джин покачал головой.
- Я знаю, знаю. Я не об этом, - он снова посмотрел на Казую и закусил губу. – Я бы никогда не смог тебя об этом попросить.
Казуя почувствовал нарастающую в груди панику. Что-то было явно не так – Джин что-то скрывал.
- Почему? – спросил тонким голосом, ненавидя себя за то, что выдал свою неуверенность.
- Казуя… - снова его имя. – В этот раз я не вернусь.
Какой-то миг Казуя просто смотрел на него. Это, должно быть, шутка, это не могло быть правдой.
- Почему? – снова тот же вопрос и дрожь в голосе.
Джин не ответил, а лишь прижал Казую к себе, гладя по волосам.
- Значит, нам придется расстаться?
Джин не ответил, а просто сильнее обнял его.
- Саппоро не так далеко. Я смогу приезжать к тебе и…
- Меня отвезут в Токио, - тихо сказал Джин. – Я буду жить в Токио.
Казуя почувствовал комок в горле, но слез не было.
- Ты меня бросаешь?
Джин снова его поцеловал и повалил Казую на кровать, и Казуя мог только отвечать на поцелуй. Он посмотрел Джину в глаза и увидел там боль и сожаление.
Джин уткнулся лицом в шею Казуи, продолжая молчать, и Казуя не мог понять, расценивать ли эту тишину как ответ.
- Мне придется тебя оставить… - пробормотал Джин спустя некоторое время, – но нас ничто не разлучит, Казуя.
По щеке Казуи скатилась первая слеза; он смотрел в потолок, переплетая с Джином пальцы.
Джин назвал его по имени.
Значит, он был предельно серьезен.

Казуя припарковал велосипед на станции.
Дорога от дома заняла всего несколько минут. В конце концов, Тарумаэ был очень маленьким городком.
Слишком маленьким, по мнению Казуи. Он не мог упрекать Джина за желание уехать.
Однако жаль, что Казуя не был достаточно веской причиной, чтобы остаться и потерпеть, пока они не смогут уехать вместе.
Вместо этого он оставит Казую.
Покачав головой, Казуя зашел на станцию и не удивился, увидев Джина на скамье. Там была всего одна платформа, и каждый день утром и вечером приходил один-единственный поезд.
Было чуть больше 7, а поезд отравлялся в 7:15.
- Джин, - тихо позвал Казуя, и Джин повернулся к нему, и сразу же вскочил на ноги.
У него было несколько сумок, и выглядел он взволнованным.
- Каме. Привет.
Казуя улыбнулся.
- Готов?
Джин кивнул.
- Кажется. Я что-то нервничаю.
- Как ни странно, я тоже, - Казуя рассмеялся.
Медленно подойдя ближе, Джин протянул руки и заключил Казую в объятия, он уже не улыбался.
- С днем рождения, Каме.
Казуя поджал губы и обнял парня в ответ.
- Спасибо.
- У меня нет ничего особенного, но… в следующем году, - сказал Джин, - в следующем году, может, я смогу подарить тебе все, что хочешь.
Казуя покачал головой. Он хотел лишь одного – чтобы Джин остался с ним. И лишь этого он не мог просить.
Прибыл поезд, Джин слегка отстранился и поджал губы.
- Ты уверен в своем решении?
Казуя шмыгнул носом и кивнул.
- Будет лучше разорвать все отношения.
Кивнув, Джин взял сумки и стал ждать, пока откроются двери.
- Тебе решать.
- Уверен, я о тебе еще услышу, - сказал Казуя и заставил себя снова улыбнуться. – Так что постарайся не забыть обо мне.
Джин занес сумки в вагон и снова повернулся к Казуе. Тот стоял снаружи поезда, перед дверью, и смотрел на Джина.
- Как я уже говорил, - тихо сказал Джин и вынул из кармана маленькую коробочку. – Здесь ничего особенного.
Казуя посмотрел на нее – маленькая коробочка с бело-голубой ленточкой – и взял ее в руки.
- Спасибо.
Над платформой пронесся громкий пронзительный звонок, и они знали, что настало время прощаться.
Казуя хотел много чего сказать; что будет скучать по Джину, что любит его. Но в тот миг все слова не имели смысла.
Это же не обещание – это прощание.
Звонок снова прозвенел, и Казуя немало удивился, когда вдруг Джин прижался губами к его губам. Однако не ответить он не мог.
Джин обхватил его лицо ладонями и отстранился, когда звонок прозвучал в очередной раз. Открыв глаза, он посмотрел прямо на Казую, их губы все еще были в паре сантиметров друг от друга.
- Я люблю тебя, Казуя.
И после этого он выпрямился, и в тот же миг дверь закрылась. Казуя все еще смотрел на Джина через тонкое стекло между ними.
Поезд тронулся, и Казуя повернулся, чтобы продлить зрительный контакт с Джином. Он продолжал смотреть вслед поезду, пока он не исчез в мягком золотистом утреннем свете.
Он никогда не говорил этого, подумал Казуя, глядя на рельсы.
Ни один из них не произносил этих слов. Они были вместе почти два года, но слово «люблю» ни разу не звучало между ними.
Хотя и было очевидным.
- Я тоже тебя люблю, - прошептал Казуя, стоя, как статуя.
Это ненадолго, подумал он и наконец повернулся. Все пройдет, как и Джин.
В конце концов, это прощание, а не обещание.

Вопрос: Спасибо?

1. Да!		28	(100%)
Всего:		28

@темы: АУ, макси, Kamenashi Kazuya, Akanishi Jin, фанфикшн: перевод, фест, фанарт: коллаж, Dream Gift FEST, PG, AKame

---

Dream Gift FEST

[Vikara]

Название: Just Dance
Авторы:  Sayako &  Vikara
Артеры:  Sayako;  Vikara
Пейринг: АКаме
Жанр: AU, romance, френдшип
Рейтинг: G
Количество слов: ~23 500 слов
Краткое содержание: Джин - безалаберный хулиган, который, однако, прекрасно танцует. Во время очередной хулиганской выходки он портит имущество академии искусств, и в качестве наказания его отправляют туда на отработку. Каме - сын директора этой академии и как раз работает над выпускным проектом, но Шинтаро, его партнер по танцу, неожиданно уезжает на стажировку. Каме вынужден искать нового партнера, только вот никто не способен заменить уехавшего Шинтаро. До тех пор, пока однажды он не видит, как танцует Джин. И хотя они с самого начала цапаются и язвят друг другу, Каме думает, что было бы неплохо его уговорить помочь ему...
Примечание: если вам показалось, что эта история напоминает популярный фильм про танцы - вам не показалось) Своеобразный ретеллинг фильма "Шаг вперед".

Джин.

Этот вечер так и манил, так и просил зажечь его. Ну как Аканиши мог устоять?
Он много раз попадал в неприятности, но Удача все еще была на его стороне. Вот почему он и сейчас был свободен, как ветер, и летел с друзьями сквозь огни ночного города на крутой тачке с орущей на два квартала музыкой.
В такие моменты Джин не мог усидеть на месте. Из него так и рвалась наружу жажда движений, тело само начинало двигаться в такт музыке. Его настроение просто не позволяло избежать очередного танцевального поединка в каком-нибудь неожиданном месте, это было совершенно невозможно. Особенно для Аканиши. Эту забаву они придумали давно, посчитав остроумным устроить представление на пороге Академии Искусств и заткнуть за пояс богатеньких учеников, бездарно тративших свои годы на то, что другим, таким, как Аканиши, давалось легко и просто. Основная идея заключалась в том, чтобы снять все на видео, а потом выложить в сеть и почивать на лаврах славы.
Аканиши и его друзья, из числа любителей уличных танцев, вышли из машины. Музыка стихла, свет фар погас. Достав из багажника небольшой компактный магнитофон на батарейках, ребята направились к высокому забору, окружавшему Академию. В их портовом городе, находившемся не так уж далеко от столицы, Академия Искусств была достаточно известным и узнаваемым местом, сюда хотели поступить юные дарования не только из здешних, но и из более далеких городов, считая, что известная Академия – это первый шаг на пути в столицу, а там уже и дальше, если таланта хватит. Вот только чтобы поступить туда, таланта было мало, а иногда и вовсе не требовалось – обучение стоило денег и именно поэтому такие, как Джин и его приятели, свысока смотрели на студентов, считая их «удачу» незаслуженной и проплаченной родителями. Что уж говорить о талантах, ими тут и не пахло!
- Эй, Джин, готов спорить, у тебя кишка тонка! – подначивал Широта, бодро направляясь к забору.
Джин лишь усмехнулся, надвинув кепку на глаза. Его никогда не останавливали ни толщина кишки, ни подтрунивания лучшего друга. Он уже видел себя звездой ю-туба.
Аканиши подошел к забору, играючи забрался наверх и так же ловко спрыгнул, явно не в первый раз преодолевая подобные препятствия. Остальные парни из компании последовали его примеру.
Оказавшись на территории Академии, они дошли до крыльца и включили музыку.
Широта достал телефон, собираясь приобщиться к славе Джина, но только в качестве оператора. Все шло как по маслу – каждый исполнял свою роль, и задумка приобретала все более реальные очертания. Пока не случилось нечто, что буквально разбило всякие надежды на благополучный конец их затеи и последующую славу. Один из дружков Джина, слишком резко поддавшись вперед, разбил окно на первом этаже Академии. Звон стекла отрезвил не только ребят. Во двор, мелькая светом фонарей, выбежали охранники и компания юных танцоров бросилась врассыпную.
Аканиши уже добежал до забора, когда понял, что в спешке уронил свою кепку. Он помчался назад, решив, что Удача не подведет его и сегодня. Но, видимо, именно в этот день она решила взять выходной. Охранник повалил его на газон, заломив руки за спину. Парни уже успели перемахнуть через забор и, сверкнув на прощание подошвами кроссовок, скрылись за поворотом.
- Попался, - констатировал очевидное охранник. – Теперь не отвертишься, любитель ночных танцев.
Одно утешало Аканиши, несмотря на паршивый финал их великой задумки – любимая кепка была с ним.
В день суда Джин почти весь процесс проспал и только когда судья зачитывал приговор, соизволил открыть глаза и послушать. Однако, он уже знал, что не услышит ничего хорошего.
- За хулиганство и порчу имущества Аканиши Джину назначается наказание в виде двухсот пятидесяти часов общественных работ и полного возмещения причиненного ущерба Академии Искусств, - удар молотка судьи определил судьбу Джина на ближайшие месяцы. Но сам Аканиши практически ничего не ощущал по этому поводу. Всего лишь какие-то работы, единственное, что его действительно расстраивало, так это то, что придется целыми днями лицезреть неудачников из Академии, вот это действительно было для него настоящим наказанием.
Так несостоявшейся звезде ю-туба предстояло на ближайшие месяцы постигать азы новой профессии и завоевывать славу более тернистым путем – посредством швабры и тряпки. И пусть эти сомнительные помощники не отличались сговорчивостью, они, по крайней мере, не бросали своего товарища на поле боя, как некоторые так называемые друзья.
Но Аканиши был бы не Аканиши, если бы смирился с подобной судьбой и не лелеял надежды откосить от постыдной вахты. Он еще не придумал как, но это его не смущало. Джин всегда действовал интуитивно, подстраиваясь под обстоятельства. Совсем скоро должно было состояться то событие, которое Аканиши никак не мог пропустить. Ради этой танцевальной баталии всех уличных танцоров он обязательно найдет выход из своего неприятного положения. Иначе и быть не могло. Ведь он не просто хотел участвовать. Он рассчитывал победить.

Каме.

Каменаши Казуя быстро шел по коридорам Академии Искусств, стремясь застать директора на своем месте. Две минуты назад прозвенел звонок с очередного занятия, и студенты высыпали в коридор из студий и залов, что ощутимо мешало передвижению. Рассеянно кивая в ответ на приветствия знакомых, Каменаши ускорил шаг, ощущая, как немного сбивается дыхание. И хотя натренированные танцами легкие не позволяли запыхаться от такого ритма, Каменаши был слишком зол, отчего учащалось дыхание и ускорялся пульс.
- Казу? Казуя, подожди! – пытался догнать Каменаши один из студентов Академии. – Я не хотел, чтобы ты узнал так. Да подожди же ты!
Но Каменаши, махнув назад рукой с зажатыми в ней документами, даже не обернулся и практически ворвался в приоткрытую дверь приемной директора. Секретаря – пожилой, но задорной Ато-сан – не было на месте, поэтому он без зазрения совести ввалился в кабинет директора.
- Это правда? – немного дрогнувшим голосом спросил он сидящего за столом мужчину, швырнув ему на стол документы. – Это правда, что ты отправляешь Шинтаро на стажировку? Именно сейчас?!
Директор Академии Искусств неторопливо поднялся из-за стола, небрежно отодвинув брошенные документы, и подошел к двери.
- Ты мог бы закрывать за собой дверь. Или хочешь поставить меня в неловкое положение, демонстрируя всем любопытным нашу очередную ссору? – с этими словами он аккуратно прикрыл дверь и вернулся за стол, поправляя галстук. – Что ты себе позволяешь?
- Прости, отец, - в голосе Каменаши не было ни капли раскаяния. – Так это правда?
- Правда, - пожал плечами директор. – Я действительно отправляю его на стажировку на два месяца. Он перспективный студент и сможет узнать там много полезного. Я думал, ты будешь рад за друга.
- Ты издеваешься?! – воскликнул Каменаши, подскочил к столу и уперся руками, нависая над директором. – Ты же знаешь, что у нас с ним совместный выпускной проект. Мы три года его готовили.
- Ну, если все пройдет хорошо, Шинтаро вернется как раз к выпуску. Вы вполне успеете закончить проект. А если нет – подготовишь другой номер, - невозмутимо ответил директор, протягивая Каменаши документы. – Думаю, будет лучше, если ты вернешь ему это.
- Но я не могу! Я не успею подготовить другой номер, и ты это прекрасно знаешь, - Каменаши кусал губы, отчаянно пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. Если Шинтаро уедет, то рухнет все то, о чем он мечтал, а два месяца, за которые нужно что-то придумать, не идут ни в какое сравнение с тремя годами подготовки. – Ты не можешь его отсылать сейчас! Папа, пожалуйста…
- Я все сказал, Казуя! – прикрикнул директор, начиная терять терпение, и тряхнул документами, которые по-прежнему были в его руке. – Шинтаро послезавтра отправляется на стажировку, а ты готовишься к выпуску. А теперь, будь любезен, отправляйся на занятия и верни документы Шинтаро. И закрой за собой дверь с той стороны.
- Я этого так не оставлю! – Каменаши схватил документы и вылетел из кабинета, нарочито громко хлопнув дверью. Уже сидевшая на своем месте Ато-сан лишь укоризненно покачала головой, но ничего не сказала – она часто бывала свидетельницей ссор директора и его сына и предпочитала не вмешиваться.
В коридоре у двери в приемную мялся Мияо Шинтаро – студент Академии, предмет разногласий отца и сына, а также, по совместительству, друг Каменаши Казуи.
Каменаши вышел из приемной и, наткнувшись на Шинтаро, припечатал к его груди документы. Дождавшись, пока тот их перехватит, он отвернулся и пошел на занятия, не имея ни малейшего желания разговаривать с предателем, каким он считал Шинтаро. Предстояло серьезно подумать, что делать с выпускным проектом.

Джин.

Первый день Аканиши в качестве уборщика начался весьма уныло. Скажем прямо, эта роль, на которую Джин и не претендовал, была ему не очень-то к лицу. С ехидной улыбочкой штатный уборщик вручил своему временному стажеру швабру, со словами:
- Постарайся на этот раз ничего не разбить и не сломать.
С кислой миной, будто говорящей «ха-ха, как остроумно», Джин направился по коридору, размышляя о том, какое место первым почтить своим вниманием. Он лениво прогуливался, заглядывая во все классы, но не особенно стремясь где-то задерживаться. Стайка девчонок пронеслась мимо, одарив Аканиши высокомерными взглядами и смешками. Надвинув кепку на глаза, Джин двинулся дальше, предупреждая свое появление громким чавканьем жвачкой и громыханием ведра о швабру.
Раньше Джину не приходилось бывать внутри Академии, это большое красивое здание он всегда наблюдал лишь снаружи и сейчас устроил себе небольшую самостоятельную экскурсию. Академия Искусств делилась на несколько частей, в каждой располагался свой факультатив. Широкие коридоры и огромные окна в немного готическом стиле создавали приятное впечатление, однако на Аканиши наводили уныние. Как только он оказался в той части, где занимались художники и скульпторы, не задумываясь, свернул в самый светлый коридор, ведущий подальше от их обители. О причинах его выбора не сложно догадаться - кто ж захочет мыть полы там, где они уже похожи на полотно не самого талантливого импрессиониста? Говорить о скульпторах и вовсе не приходилось.
Куда проще дела обстояли с музыкой и танцами. Да и чего уж греха таить, эта тема была намного ближе Аканиши, чем прочие искусства. Он не спешил применять свои знания в области чистоты и просто заглядывал во все приоткрытые двери в надежде, что занятый группой учащихся класс не придется мыть.
За очередной дверью какие-то мажоры в трико пытались танцевать. По крайней мере, так это выглядело в глазах Аканиши, и их попытки явно не относились к числу удачных. «Только посмотрите на них, – думал Аканиши, - что за движения, что за позы, а вон тот и вовсе как цапля на помосте, никакой грации, сплошная техника, развороты-повороты и ноль эмоций. Двигаются, как механические куклы».
Взгляд Джина прошелся по группе танцоров, на мгновение остановившись на одном из них. А вот в нем что-то было, может, в движениях, а может, в той гибкости, с которой он двигался. Или дело было в его лице, в глазах, горящих каким-то одержимым огнем.
И конечно, засмотревшись на этого серьезно настроенного парня, Джин и не думал об уборке. Удобно облокотившись о швабру, он смотрел и мысленно высмеивал почти все пируэты богатых выскочек, пытавшихся повторить движения за тем самым танцором, который показался ему наиболее интересным. Наблюдая, Джин невольно задавался вопросом, почему этот парень так бесится, буквально испепеляя всех взглядом и крича на всех подряд. Они явно не начнут танцевать лучше, если на них будут и дальше так орать.
Джин дождался конца репетиции и только тогда вспомнил, зачем он здесь. Время пролетело, а работа все так же стояла на месте. Так он отсюда вообще не уйдет, если хоть что-то не сделает.
Уже поворачиваясь к двери, Джин встретился глазами с тем самым парнем, на кого обратил внимание в самом начале. Надменный взгляд будто спрашивал Аканиши, какого черта он здесь делает. Привычно усмехнувшись в своей обычной нагловатой манере, он оценивающе прошелся по всей фигуре парня и бросил напоследок один единственный «комплимент»:
- Клёвое трико!
Не дожидаясь ответа и посмеиваясь про себя удачной шутке, Аканиши удалился. Его внимания жаждали другие дела… полы и окна.
На второй день своей экзекуции Джин решил, что больше не будет пялиться по сторонам. Ему не терпелось поскорее уйти отсюда и заняться чем-то поинтереснее полировки полов, но природная лень не давала ему полностью погрузиться в рабочий процесс. Вечно находились причины отвлечься, посмотреть на то, как в зале танцуют танго, послушать, как записывает попсовую песню смазливая девчонка, понаблюдать за репетицией группы студентов. Вот почему он снова задержался допоздна и теперь плелся по опустевшим коридорам, провожая свою лучшую подружку-швабру до ее места обитания. Вот почему он оказался в том коридоре и стал невольным свидетелем очередной ссоры отца и сына. Услышав крики, он притормозил. Не то чтобы Джин был любителем подслушивать чужие разговоры, тем более чужие ссоры, но кричали так громко, что не услышать было просто невозможно. Покрутившись на месте, Аканиши довольно быстро распознал источник криков – они явно доносились из директорского кабинета, но ретироваться Джин не успел – довольно быстро последовала вполне очевидная развязка ссоры, кто-то выбежал из кабинета директора, хлопнув дверью со всей дури, и пронесся мимо Аканиши, обдувая ветром. Но как бы быстро он не бежал, Джин успел заметить его лицо. И оно было ему знакомо.
- Любитель трико, - прошептал он себе под нос. – Ну надо же…
Сложить два и два мог даже такой лоботряс, как Аканиши.

Каме.

Каменаши выключил музыку, схватил со стула полотенце и, уткнувшись в него, раздраженно выдохнул. Уже третий день он устраивал среди относительно свободных студентов пробы на роль своего партнера в надежде восстановить выпускной проект. Но то ли элементы танца были слишком сложны для других танцоров их Академии, то ли сам Каменаши был нерадивым учителем – но никто из приходивших на просмотр не мог дать ему то, что нужно. Они либо механически повторяли отдельные движения и связки, либо просто не понимали, что от них требуется. Если никто не мог повторить полный рисунок танца в одиночку, то что уж говорить о парной работе.
И если первые два дня Каменаши относился к чужим неудачам с пониманием и благодарностью – ведь никто не обязан был бросать свои дела и помогать ему, забивая на свои выпускные проекты, - то сегодня просто озверел. С каждым новым провалом он откровенно злился, срывался и начинал орать на танцоров, упрекая их за деревянные тела и недалекий ум, не позволяющий запомнить хотя бы одну связку. В глубине души он понимал, что несправедлив, но обида на Шинтаро, который в глазах Каменаши был предателем, и ссора с отцом, ярым противником именно этого выпускного проекта, превращала его в монстра.
Яростно отшвырнув полотенце, он сделал глубокий вдох и повернулся к удрученным сокурсникам.
- Поймите, мне не нужно от вас полное копирование движений, - стараясь говорить ровно, произнес Каменаши. – Подобные вещи убивают танец. А его нужно чувствовать, дышать им, жить…
Но даже не договорив фразу, Каменаши понял, что это бесполезно: никто не разделял его одержимости танцами вообще и конкретную идею проекта в частности. Решив, что сегодня он опять ничего не добьется, и не желая тратить лишнее время, которого и так не было, Каменаши закончил репетицию и отпустил ребят домой.
Смотря в спины радостно уходящих танцоров, он встретился глазами с незнакомым парнем, непонятно как оказавшимся в танцевальном зале. Но швабра, на которую тот вальяжно облокотился, выдавала в нем уборщика. Прищурившись, Каменаши узнал того бунтаря, которого отправили к ним на общественные работы. Он хотел было заявить, что зал еще занят, но парень лишь высказался о его трико и выплыл из зала. Стиснув зубы, Каме снова включил музыку и повернулся к зеркалам.
Из-за музыки, льющейся из колонок музыкального центра в танцевальном зале, Каменаши не сразу расслышал звонок телефона. И лишь когда закончилась песня, он обратил внимание на мигающий экран, оповещающем о пропущенном вызове. Увидев, от кого последний пропущенный звонок, Каменаши хмыкнул и нажал повторный вызов.
- Казуя, зайди ко мне, - отец Каменаши никогда не отличался многословностью, предпочитая телефонному разговору личную встречу.
Недоумевая, что он опять натворил - хотя подозрения были, - Каменаши подхватил полотенце и рюкзак с учебниками и вышел из зала.
В коридорах Академии в такой час практически никого не было, так что до кабинета директора он добрался, не встретив никого по пути. Ато-сан снова отсутствовала на месте. Каменаши в очередной раз подумал, что у секретаря отца чуткий нюх на их ссоры, раз она постоянно избегает возможности стать их свидетелем.
- Я вхожу, - проинформировал Каменаши отца, открывая дверь в его кабинет. Это был некий компромисс между ними: нечто среднее между формальностью и вежливым обращением и полным пренебрежением правилами хорошего тона.
Директор сидел за столом, однако кресло его было развернуто к окну, наполовину скрытому жалюзи. Каменаши никогда не понимал, почему отец даже в темное время суток предпочитает закрывать окно лишь наполовину. Будто смотря в окно сквозь эти тонкие пластины можно иначе увидеть происходящее за стеклом. Каменаши вообще не любил приходить сюда вечером, предпочитая утро и день. Тогда кабинет казался больше и светлее, даже если на улице было пасмурно. А мебель при естественном освещении выглядела более изящной, чем в искусственном свете люминесцентных ламп. И все разговоры в вечернее время приобретали какой-то негативный оттенок.
Вот и сейчас Каменаши молча стоял у стола, рассматривая расставленные на большом стеллаже танцевальные награды и различные дипломы. Не его – отца. Когда-то он был известным танцором, но полученная однажды травма не позволила ему больше выходить на сцену. Однако с танцами он не распрощался, основав Академию и давая каждому студенту шанс добиться того, чего не смог он сам. Каждому, кроме своего сына.
- О чем ты хотел поговорить? – напомнил о себе Каме.
Каменаши-сан развернулся в кресле и сурово посмотрел на него.
- До меня дошли слухи, что ты мешаешь другим студентам, - его тон не оставлял надежды на мирный разговор.
Каменаши вздохнул, не видя смысла изображать непонимание и переспрашивать.
- Я им не мешаю, они уже разобрались со своими выпускными проектами, осталось только повторять, а на это у них время есть, - он отвернулся от стеллажа и уселся на стоявший рядом диванчик для посетителей. - И некоторые из них выпускаются только в следующем году, а значит, сейчас им нет нужды готовить номер на выпуск.
- Ты свой выпускной проект начал готовить за три года до выпуска, - усмехнулся директор, откидываясь в кресле.
- Польщен, что ты помнишь, - сухо ответил Каменаши, - хотя и всячески стараешься мне помешать.
- Я лишь хочу, чтобы ты рационально распределял и расходовал свое время и свои возможности! – директор хлопнул рукой по столу. – Пока я вижу лишь бездарную трату и того, и другого!
- Я не вижу смысла в очередной раз спорить об этом, ты же все равно ничего не услышишь, - Каменаши встал с дивана. – Если это все, о чем ты…
- Сядь! – рявкнул директор, подаваясь вперед. – Я запрещаю тебе привлекать других студентов в свой проект.
- Отец, ты же знаешь, что это парный номер и мне нужен партнер, - Каменаши все же снова сел, не желая лишний раз провоцировать отца. – Я не справлюсь один, как бы ни старался.
- Твое постоянное стремление отойти от классического танца когда-то должно было сыграть против тебя, - директор встал из-за стола и подошел к стеллажу.
- Что плохого в том, что я хочу привнести что-то новое? – вопрос был риторическим. В их беседах с отцом уже был выработан определенный сценарий. Правда, сейчас Каменаши был более спокоен, иначе по этому сценарию уже выскакивал бы за дверь с воплями.
- В самой идее ничего плохого нет, - согласился директор, рассматривая свои награды. – Только вот реализовывать ее должен человек способный. Уверенный, что сможет это сделать несмотря ни на что. А в тебе я этой уверенности не вижу и, боюсь, ее у тебя никогда и не будет.
Каменаши сцепил руки в замок и опустил голову, стараясь размеренно дышать. Не первый раз отец принижает его способности и настрой, стремясь внушить неуверенность в собственных силах. Раньше Каменаши лишь отмахивался, зная, что они все равно с Шинтаро сделают по-своему. Но эта внезапная стажировка оказалась слишком неожиданной и выбила его из колеи.
- Я понимаю твое недовольство, - заключил Каменаши-сан, любовно поглаживая одну из наград, - но напоминаю, что я не только твой отец, я еще и директор Академии. В общем, если я узнаю, что ты снова мешаешь другим студентам, я вообще запрещу тебе выступать.
- Ты не посмеешь! – рявкнул Каменаши, вскочив с дивана. Все его мнимое спокойствие моментально разлетелось. – Ты… ты просто не можешь! Не имеешь права!
- Имею и сделаю это, если не перестанешь вербовать себе помощников из других студентов, - парировал тот, скрещивая руки на груди. – А на твоем месте я бы действительно задумался о новом номере в классическом стиле. Свободен!
- Ненавижу тебя! – заорал взбешенный Каменаши, пиная ни в чем не повинный диван. – Я все равно буду танцевать! И именно этот номер! И ты ничего не сделаешь, я не нарушаю правила.
После чего подхватил рюкзак и традиционно выскочил из кабинета, громко хлопнув дверью. Уже не видя, как директор поднимает с дивана оставленное им полотенце и аккуратно складывает его.

Джин.

Дни пролетали быстро, но ничего не менялось. Джин все так же каждое утро тащился на отработку в Академию, с ухмылкой принимая высокомерные взгляды студентов, и все так же предавался лени при каждой возможности.
На сей раз Аканиши пребывал в самом отвратнейшем расположении духа. Ему хотелось пнуть ведро с водой, но остатками разума он понимал, что убирать все равно придется ему самому, и смысла тратить энергию на бесполезное проявление досады нет никакого.
Он слишком много времени тратил на работу в этой чертовой Академии, а на репетиции и встречи с друзьями у него уже не оставалось ни сил, ни желания. А ведь это единственное, что имело для него хоть какое-то значение! То, что заставляло его чувствовать себя самим собой, свободным от всех обязательств. В том числе от этого тупого наказания!
Вздохнув, Джин поплелся в танцевальный класс, со злой ухмылкой представляя, как встретит там этих напыщенных богатеев, которые не просто не умеют передать через танец свои эмоции, но даже не понимают этого. Какой толк правильно махать ногами, если это не вызывает никаких чувств ни у зрителей, ни у участников? Может, спросить у них при случае?
О, какая удача! В дверях Аканиши заметил Каменаши – ведь он не ошибся с табличкой на директорском кабинете в тот вечер, когда оттуда вылетел уже знакомый ему студент. Теперь у Джина не было ни малейших сомнений в том, кем этот студент приходился директору. Стало быть, парень, которому Джин сделал сомнительный комплимент о трико, не кто иной, как Каменаши-младший, и был он не кем иным, как директорским сыночком. Такой расклад ни капли не удивил Джина. Он мог бы это использовать, но пока даже не представлял, как именно. Просто сделал заметку в уме, на будущее.
Каменаши о чем-то громко рассказывал тщедушному пареньку в трико и Аканиши невольно прислушался, лениво водя мокрой шваброй по полу.
- …и вот теперь он отправил его на стажировку, прекрасно зная, что у нас на двоих номер! – сокрушался Каменаши, делая растяжку и рассказывая сокурснику о своей проблеме.
- А потом он вообще заявил, чтобы я не вздумал искать себе помощника из числа других студентов, а то запретит мне участвовать, - пропыхтел Каменаши, выгибая спину и возвращаясь в исходное положение. – Но я просто должен что-нибудь придумать!
- Так, может, просто дождаться Шинтаро? – посоветовал ему собеседник.
- Не выйдет, - Каменаши встал ровно и встряхнул руками. – Если он задержится, то смысла просто не будет. Я вообще не понимаю, на что надеюсь, пытаясь найти другого партнера. Ведь его невозможно будет обучить! Только Шинтаро знает, что и как нужно делать, мы ведь начали готовить проект три с лишним года назад. Никто другой просто не справится!
Аканиши хмыкнул себе под нос, но получилось слишком громко. Танцоры тут же повернулись к нему, в их взглядах так и читался немой вопрос. Джин никогда не оставлял вопросы без ответа, по крайней мере в этот раз ему очень хотелось ответить. Настроение и так было паршивым, а эти два мажора рассуждали здесь о каких-то высоких материях, как будто никто на свете не сможет так же размахивать конечностями, как они, и для этого нужны годы! Годы! Ха-ха, это ж надо так много о себе думать!
- Чуваки, вы просто сами себя послушайте, - не сдержался он. – С чем тут справляться-то! Я вот слежу тут за вашими потугами почти неделю и не могу понять, за что ваши папаши платят такие бабки? Так дергаться сможет даже больной паралитик… если его научить.
- П-паралитик? – поперхнулся Каменаши, явно возмущенный таким ответом. – Ты что вообще говоришь? Ты даже не представляешь, как это сложно!
Джин заметил его внимательный взгляд, который так и цеплялся за его толстовку и яркую кепку, из-под которой выбивались растрепанные длинные пряди. Он ухмыльнулся еще шире, позволив директорскому сыну самостоятельно сделать выводы, о которых не сложно было догадаться, и стал еще более нахально жевать жвачку.
Как и думал Аканиши, своими великими выводами Каменаши не преминул поделиться со всеми присутствующими:
- В любом случае, не думаю, что уборщик с криминальными наклонностями может понимать, чем мы тут занимаемся.
- Ну, что тут скажешь, - сокрушенно закатив глаза, ответил Джин, нисколько не смутившись нелестным эпитетам в свой адрес. – Даже уборщику с… как ты там сказал, криминальными наклонностями смотреть на ваш танец тошно. Да и чего уж там, я бы смог дрыгать ногами и получше… если б подучился немного.
Аканиши вернул ошарашенному танцору оценивающий взгляд, пройдясь по его фигуре и как бы подтверждая свои слова – не такой уж он особенный, чтобы так выпендриваться, и даже уборщик смог бы его уделать в танцах. Не без удовольствия Джин подметил, как его слова задели этого самодовольного самородка.
- Ты?! – Каменаши выглядел оскорбленным до глубины души, и даже не замечал, что его сокурсник пятится подальше, озадаченно переводя взгляд с одного на другого. – Вряд ли ты вообще способен танцевать! Думаю, твоя швабра – и та двигается изящнее. А даже если тебя учить, то ты и через пять лет не сможешь – как ты говоришь – дрыгать ногами так, как нужно.
Фыркнув, Каменаши демонстративно отвернулся. Джин прищурился, наблюдая за бешенством Каменаши. Этого парня так легко разозлить, что пропадало всякое удовольствие делать это. Но странное дело, плохое настроение Джина как-то само собой отодвинулось на задний план, уступив место приятному осознанию простого факта - Каменаши даже не догадывался, как сильно ошибался на счет Джина.
Аканиши посмотрел на швабру и театрально покружил ее, склонив в подобии танца.
- Мы с ней отлично сработались за это время, - Джин ухмыльнулся и продолжил. – За пять лет даже швабра затанцует при хорошем учителе. Просто признай, что в этом деле ты слабак, и разойдемся по домам. У нас с моей дамой еще много немытых горшков папенькиных сыночков, которые только и умеют, что трепать языком.
- Вот и вали отсюда! – все же сорвался на крик Каменаши, сжимая и разжимая кулаки. Аканиши наблюдал за его яростью и даже подумал на секунду, что драки не избежать и Каменаши его сейчас ударит. Но вместо этого Каменаши глубоко вздохнул и уже спокойно продолжил, немало удивив Джина внезапной выдержкой:
- Даже если бы нашлись учителя, способные поработать с… паралитиком и шваброй, тебя все равно никто не стал бы учить. И дело не в умениях или практике. Просто в тебе слишком много гонора, чтобы тратить время на него, а не на обучение.
Как бы ни нравилось Джину бесить Каменаши, а драка с сыном директора в его планы никак не входила, и он порадовался, что в конце концов все обошлось лишь взаимными оскорблениями. Но выводить Каменаши и дальше из себя он не рискнул и потому, пожав плечами, вышел из класса. Его ведь и правда ждали другие дела.
И все же уходя, Аканиши посмеивался про себя, ведь как ни крути, а последнее слово все равно осталось за ним. За типом с криминальными наклонностями, единственным криминалом которого, однако, было умение танцевать, просто он показывал это не в тех местах и не с теми людьми. Но Каменаши об этом знать не обязательно. Слишком много чести спорить с таким напыщенным индюком.
Может, как-нибудь потом… когда он выиграет танцевальный бой и станет лучшим на улицах города, вот тогда он утрет нос и этому крикливому парню.

Каме.

Каменаши вышел из Академии поздним вечером, почти падая от усталости. День выдался напряженным. Хотя какой день в его жизни в последнее время - легкий? Вчерашняя ссора с отцом до сих пор стояла перед глазами. Каменаши испытывал противоречивые чувства. Он злился на отца за их беседы в таком ключе, даже порой ненавидел его за пренебрежительное отношение к его способностям. Но, в то же время, с каким-то отчаянным страхом задумывался: а вдруг отец прав? Что если он, Каменаши, действительно ничего из себя не представляет и не способен справиться с возникшими трудностями. По крайней мере самостоятельно. Ведь кто, как не опытный наставник, сможет сказать правду? А как бы Каменаши ни ерепенился, все же нехотя признавал отца таковым. Просто он всего лишь хотел показать ему, что не обязательно останавливаться только на классическом танце, когда можно привнести в его рисунок и другие узоры. И провоцируя каждый раз их спор, Каменаши пытался достучаться до отца, надеясь, что тот услышит - раз показать пока не получалось.
Обычно в пятницу вечером Каменаши, как примерный сын, старался возвращаться домой пораньше, чтобы присутствовать на семейном ужине. Но впечатления от их последнего разговора были настолько свежи, что видеть отца сейчас не хотелось. Поэтому он плотнее запахнул куртку, закинул рюкзак на плечо и пошел в противоположном от дома направлении.
Если бы долгие прогулки позволяли решить все проблемы, Каменаши, пожалуй, вообще поселился бы на улице. Но помимо проблем с отцом и стажировкой Шинтаро был еще и не законченный выпускной проект. Чем больше проходило времени и чем дольше Каменаши смотрел на свой проект со стороны, тем больше недочетов находил в нем. Сейчас ему уже откровенно не нравилась музыка.
Хотя, может быть, дело в отъезде Шинтаро, и он теперь везде видел негатив. Или же это реакция на слова того мерзкого хулигана-уборщика, который так нагло влез и расшатал его привычный мир. Каменаши не сомневался в том, что хорошо танцует, и знал, что убедить в этом следует лишь отца. Но он постоянно прокручивал в уме сказанные тем парнем слова о том, что Каменаши слабак и не умеет танцевать. И отчего-то это бесило больше, чем все их стычки с отцом. Именно поэтому сегодня он остался в Академии после занятий и репетировал допоздна.
Тряхнув головой, отвлекаясь от невеселых мыслей, Каменаши растерянно оглянулся, пытаясь понять в темноте, куда его занесло. За размышлениями он не заметил, как забрел в ту часть города, в которой раньше никогда не был. До главной и хорошо освещенной дороги было уже далеко, но впереди виднелся тусклый свет и слышались голоса.
Каменаши вздрогнул, но тут же собрался с силами и решительно зашагал в ту сторону в надежде выяснить, как ему теперь выбираться отсюда. Подходя ближе, он различил толпу - люди стояли так плотно друг к другу, что практически заслоняли весь свет. Чем ближе подходил Каменаши, тем отчетливее он различал звуки музыки. Он протиснулся сквозь толпу, чтобы лучше слышать, и с изумлением увидел в центре круга, образованного людьми, танцующую троицу. Каменаши заворожено смотрел на сплетающиеся тела, гармонично двигающиеся в ритме необычного танца. На мгновение его охватила зависть: он не то что никогда не сможет танцевать подобным образом - скорее всего больше вообще никогда не увидит такого.
Присмотревшись, он разглядел двух девушек и одного парня. Последний поочередно обнимал партнерш, а потом резко провел по своим бедрам, скрытым свободными псевдо-военными штанами, и резко откинул голову назад. Капюшон серой толстовки плавно съехал с головы парня, и Каменаши едва не вскрикнул от удивления. На площадке, извиваясь под красивую и непонятную музыку с двумя девицами, танцевал тот самый хамоватый уборщик из Академии.

Джин.

Утром Джин проснулся с чувством глубокого удовлетворения. Но оно длилось ровно до того момента, как он взглянул на часы. Он ужасно непростительно и совершенно очевидно проспал.
Вечером после отработки ноги сами привели его к старому месту сбора – обычно они собирались за ночным клубом и устраивали там небольшие танцевальные поединки смеха ради. Приятели были рады его видеть, все смеялись и было так… ну так, как раньше, когда он зависал там каждый день. Какие-то новые девчонки поспорили, что смогут зажечь танцпол и, сам того не ожидая, Джин просто присоединился к ним.
Широта включил музыку - о да, его лучший друг знал, что поставить, чтобы все заиграло, закружило в нужном ритме. Он редко ошибался с выбором композиции, ведь именно благодаря музыке они и познакомились однажды.
Светящаяся вывеска клуба отбрасывала на лица танцующих разноцветные отсветы. Джин то мягко, словно играючи, двигался навстречу, то резко отталкивал своих подруг. Плавность его движений подчеркивала сексуальность танца, но где-то на грани дозволенного Джин вновь подхватывал ритм, словно сливаясь с ним, и его непроизвольная эротичность оставалась всего лишь дразнящим обещанием.
Ему хватило пару таких спонтанных танцев, чтобы вновь почувствовать себя собой. Проблемы остались где-то далеко, и Джин мог дышать свободно и ни о чем не думать. Просто двигаться и получать удовольствие от процесса. Так все и должно быть.
Дома он без сил упал в постель, даже не раздеваясь. И спал блаженным сном уставшего, но счастливого человека.
Жаль, что утро не заставило себя ждать. В соседней комнате снова кричали друг на друга предки, а в его приоткрытой двери уже маячила расстроенная мордашка младшей сестры.
- Ты не спишь, Джин?
Аканиши приподнявшись, снова плюхнулся на постель, закрыв лицо подушкой.
- Заходи, только дверь закрой, - пробубнил он из-под подушки.
- Я не слышала, как ты пришел… - садясь на кровать, сказала она. – И разве тебе не нужно на работу?
- Угу, - выдавил из себя Джин. – Типа того.
- Знаешь что? Я стану знаменитой певицей и тебе не придется ходить на работу. Певицы получают много денег, я по телеку видела.
- Школу сначала закончи, певица…
- Для этого не обязательно заканчивать школу.
Джин убрал подушку, и, нахмурившись, посмотрел на сестру. Она была еще такая мелкая, а уже думала о таких вещах.
- Даже не мечтай, если ты не закончишь школу, я… - на секунду Джин задумался, чем он мог пригрозить этой малявке, ведь он не был примерным старшим братом. – Я не научу тебя танцевать, ясно? А без этого какая ж из тебя выйдет певица? Они должны уметь все, и особенно танцевать.
- Ну… - она заметно приуныла, ведь она много раз видела, как Джин танцует и, как и всякая младшая сестра, с трепетом смотрела на все, что делал старший брат.
Успокоившись, Джин улыбнулся и легко щелкнул приунывшую сестренку по носу.
- Все у тебя получится, главное не вешать нос. Хочешь, покажу пару движений?
Она сразу перестала хмуриться и с жаром кивнула. И как тут было не опоздать на отработку?
Когда Джин наконец переступил порог Академии, то сразу попал на ковер к заведующей, которая взяла над ним шефство.
- Еще одно такое опоздание, и мне придется доложить об этом твоему куратору, - строго выговаривала ему старая кошелка.
Джин, конечно, кивал, усиленно пряча глаза и делая вид, что сожалеет. Но настоящее сожаление вообще не входило в комплект качеств Аканиши Джина. А потому, как только он оказался за пределами кабинета старой перечницы, весело насвистывая под нос недавнюю песню, под которую танцевал, он направился по коридору в свой любимый факультет любителей трико. В самом деле, что могло еще больше поднять ему настроение, как не высокохудожественные «па» под наискучнейшую музыку в мире.

Каме.

Каменаши не помнил, как добрался до дома после увиденного танца. Кажется, он выбрался из толпы зевак и пошел за теми, кто удалялся от клуба, к ярко освещенной улице. А там то ли поймал такси, то ли сел на автобус – не помнил, но сознание отметило лишь факт его прихода домой. Он настолько погрузился в размышления о произошедшем, что спокойно прошел мимо кабинета отца незамеченным. Хотя ранее ему приходилось аккуратно проскальзывать мимо почти всегда открытой двери, что не имело никакого смысла – отец всегда его замечал и часто окликал. Но сегодня все было иначе, и даже если бы в особняке вовсю шел очередной званый ужин – подобные приемы часто устраивались в их семье, - Каменаши не заметил бы и его.
Поднявшись к себе в комнату, Каменаши швырнул рюкзак в угол, а сам, не раздеваясь, рухнул на кровать. В ушах звучала та тягучая музыка, услышанная у клуба, а перед глазами извивалась фигура того уборщика из Академии. Даже девицы отошли на второй план как недостаточно соответствующие мастерству танцора. Каменаши «просматривал» этот танец снова и снова, пока перед глазами не заплясали разноцветные круги. Казалось, мироздание решило его окончательно добить – раздразнив и показав то, что ему не светит. Мысли путались, одна за другой вылезая вперед: как можно так двигаться? Какие движения необходимо разучить, чтобы двигаться так же? Как это можно использовать для проекта? Как, черт возьми, зовут того уборщика?
После продолжительного лежания, Каменаши, не желая упустить ни малейшей детали, сохранившейся в памяти, поднялся, скинул куртку и встал в центре комнаты. Прикрыв глаза, он попытался мысленно воспроизвести ту мелодию, а затем плавно покачнулся сначала в одну сторону, а затем в другую, словно пробуя музыку на вкус. Сбиваясь раз за разом, оступаясь от нетерпения и напряжения, Каменаши хмурился и пытался двигаться так, как видел. Однако так и не смог повторить толком ни одного движения танцора. Отчаявшись, он снова улегся на кровать. Предстояло решить, что делать дальше.
Утро настигло Каменаши неожиданно. Казалось бы, только что темную комнату освещали уличные огни, а вот уже в окна вползает предрассветный туман. С отстраненным удивлением Каменаши посмотрел на незашторенные окна и светлеющее небо и осознал, что за размышлениями не спал всю ночь. Но невероятный эффект от вчерашнего вдохновения танцем еще не выветрился окончательно, тихонько бурля в нем словно пузырьки выдыхающегося шампанского в бокале.
Потянувшись и разминая затекшие за ночь мышцы, он встал с кровати и поплелся в душ, на ходу раздеваясь. Уже стоя под душем, он прокручивал в уме возможные варианты, о которых размышлял ночью. То, что танцора-уборщика нужно было брать в оборот – факт. Только как это сделать, учитывая, что он ничего о нем не знает, даже имени. Придется воспользоваться помощью Ато-сан.
Выскочив из душа, Каменаши наскоро вытерся, оделся и, схватив неразобранный с вечера рюкзак и батончик мюсли вместо завтрака, помчался в Академию. После ночных бесплодных попыток повторить танцевальные «па» тело требовало движения, и он надеялся потанцевать до начала занятий.
В самой Академии он предварительно заглянул в приемную отца, проверяя, на месте ли его секретарь. Ато-сан предсказуемо была на своем месте, она недоуменно посмотрела на возникшего на пороге Каменаши. Для нее не было новостью, что тот часто тренируется с утра, но он ни разу не заглядывал сюда.
- А зачем тебе это? – нахмурилась она на вопрос Каменаши о том хулигане-уборщике. – Он что-то натворил? Или мешает заниматься?
Заверив, что все в порядке, а ему просто интересно, кто это такой, он услышал имя и краткую справку об этой личности. После чего поблагодарил секретаря и отправился в зал тренироваться.
Каменаши нервничал. Правда, он старался не признаваться себе в этом, просто усиленно гонял сокурсников в надежде отвлечься. Те же, и так не имея возможности повторить все движения полностью, сейчас готовы были просто взвыть от усталости и несправедливости. На робкие вопросы кого-то из студентов о маленьком перерыве, Каменаши только огрызался и заставлял работать еще усерднее. Но нервничал он не только из-за предполагаемого разговора, а еще и потому, что Аканиши Джина, бестолкового уборщика и отличного танцора, по-прежнему не было в танцзале. Успокаивая себя тем, что отрабатывать тому еще долго, а сегодня просто что-то могло его задержать, Каменаши прикрыл глаза, снова воспроизводя вчерашнюю картину. Как жаль, что он не мог «транслировать» это остальным, чтобы они увидели, чего он от них хотел.
Аканиши, наперевес со шваброй, появился в дверях зала спустя пару часов. Каменаши встрепенулся и закусил губу.
- Перерыв! – звонко воскликнул он, подхватывая полотенце и утирая катившийся со лба пот. Сокурсники облегченно и радостно загалдели, подхватив свои вещи, они моментально умчались из зала. Сам же Каменаши медлил, не зная, как подступиться к уборщику и вообще с чего начать. Тот же, насвистывая, макнул швабру в ведро с водой, плюхнул вниз и начал мыть пол. Со стороны, конечно, это выглядело так, будто бы он просто развозит грязь, и будь тут руководство, то обязательно попеняло бы ему на недостаточное усердие. Но в зале был только Каменаши и смотрел он отнюдь не на мутные разводы воды на мокром полу.
Он наблюдал за Аканиши, недоумевая, почему не замечал раньше, как тот двигается. Легкие, какие-то невесомые шаги, несмотря на грубые ботинки, траектория движений плеч и бедер, даже скрытых свободной рабочей одеждой – всё это завораживало и подкидывало воображению различные картинки, как еще он мог бы двигаться и танцевать. Во всех его движениях скользила та естественная плавность и грация, коей многие профессиональные танцоры не могут достичь очень долго, а порой вообще никогда. Джин словно не мог находиться в статичном положении, двигаясь постоянно. Настолько, что даже если его заставить замереть, он все равно будет двигаться – не заметно глазу, но по ощущениям так точно. Ни одного механического действия, словно перетекающая ртуть – Аканиши скользил по залу, не замечая уставившегося на него Каменаши. И если до этого момента еще оставались какие-то сомнения, то сейчас они рассеялись полностью.
И заметив, что Аканиши со шваброй приближается к нему, Каменаши собрался с духом.

Джин.

Аканиши возил шваброй по полу, передвигаясь так, будто она была его партнершей по танцу. Он не сразу заметил, что этот заносчивый выскочка, сын директора, все еще был здесь и как-то странно наблюдал за ним. Джин плавно, не спеша подошел к нему, отвесив шутливый поклон и явно наслаждаясь моментом. От него не ускользнуло, как Каменаши напрягся при его приближении. И как продолжал нервно смотреть на него.
«Ну вот, - подумал Джин, - сейчас опять начнется. Он так пялится, будто я ему денег должен».
Однако вслух он, с предельной вежливостью, которая только подчеркивала сарказм, сказал:
- Доброе утро, не правда ли, прекрасный денек? – и с усмешкой надув пузырь из жвачки, громко лопнул его, дополнив свою фразу этим совсем не вежливым жестом.
- Что? – кажется, Каменаши даже вздрогнул от звука лопнувшего пузыря. - Денек? Д-да, наверное, прекрасный, - бросив быстрый взгляд в окно, за которым собирались тучи, ответил он.
- Хм, - Джин только хмыкнул, слегка удивленный странной реакцией Каменаши.
- Я подумал и решил, что научу тебя танцевать! – внезапно выпалил Каменаши на одном дыхании.
От самоуверенных и наполненных какой-то раздражительной злостью слов Каменаши, Джин опешил. Вот уж чего он не ожидал услышать на свое ироничное замечание, так это предложения научить его танцевать. Научить. Его. Танцевать.
Вот это шутка куда лучше той, которую выкинул он сам. И, как и положено после отличного анекдота, Аканиши рассмеялся. Громко и искренне. Он так вошел в раж, что даже согнулся пополам от смеха и не сразу смог успокоиться и взять себя в руки.
- Ты научишь меня танцевать? – наконец, с трудом выдавил он, чуть было снова не ударяясь в безудержный смех. – Позволь узнать, о великий учитель, на кой черт мне сдались твои уроки танцев?
- Ну-у... - Каменаши чуть замялся, кусая губы. - Ты же сам говорил, что мог бы дрыгать ногами и лучше, если бы подучился. Так вот я и предлагаю тебе это!
Аканиши поднял глаза к потолку, глубоко вздохнул и попытался сделать вид, что он серьезно обдумывает предложение Каменаши. Вот только искорки в глазах и все еще расползающаяся по всему лицу улыбка не давали ему сохранить это впечатление.
Он что, не шутит? – вдруг задался вполне логичным вопросом Аканиши.
А ведь этот напыщенный танцор серьезно предлагал ему уроки танцев. Джин, совершенно не желая того, даже представил себя в трико, подпрыгивающим под классическую музыку. И эта картинка стерла улыбку с его лица. К такому позору он просто был не готов.
- Слушай, ты же не можешь серьезно мне предлагать такую затею, - озвучил Аканиши свои мысли. – Ты случайно не падал сегодня, может, у тебя температура поднялась от перенапряжения? Я же уборщик, тип с уголовными наклонностями, забыл?
- Да не падал я, - буркнул Каменаши и порывисто выдохнул. - Я видел тебя вчера, ну, как ты танцуешь. У клуба.
Аканиши молчал, ожидая дальнейших слов. Ну видел он его у клуба и что теперь? Его многие там видели, а раньше он вообще каждый вечер тусил там с друзьями, до этой дурацкой отработки. Видя, что Джин молчит, Каменаши продолжил:
- Я знаю, что ты в принципе умеешь танцевать, - он явно старательно подбирал слова. - Только не умеешь так, как нужно мне. А мне сейчас это необходимо - твои умения. Потому я и предлагаю тебе научиться, чтобы ты мог станцевать со мной.
Выдав все это, Каменаши сцепил руки в замок и чуть отошел от Аканиши.
Джин был немало озадачен откровенностью Каменаши и эта откровенность, мягко говоря, выбила его из колеи. Тут уже не прикроешься иронией и не отшутишься. И его осознание превосходства перед сыном директора просто осыпалось к ногам притихшего вдруг Каменаши. Даже для Джина не оценить эту внезапную открытость и честность было бы чересчур. Да и в действительности, парень не сделал ему ничего плохого, а его манеры – что ж, у каждого свои недостатки.
Аканиши вздохнул, признавая свое поражение. Он не хотел учиться танцевать, но еще больше его тяготила работа здесь и, чего уж там, мытье полов уже просто осточертело.
- Ну, предположим, - начал Джин и тут же добавил для пущей убедительности, - просто предположим, я соглашусь. Но какой мне от этого резон? Это твой проект, а не мой, я здесь даже не учусь, чтобы можно было рассчитывать на какую-то оценку. Я вполне доволен своим стилем танца и меня совсем не прет от классической музыки и всего этого…
Он попытался поднять ногу и показать, потому что вновь обозвать классический танец «дрыганьем ногами» у него уже не поворачивался язык.
Каменаши внешне никак не отреагировал на слова Джина – обрадовался он или огорчился, было неясно со стороны.
- Да, это мой выпускной проект, - ответил Каменаши. – И он даст право на… да неважно! Главное, что показать его нужно через два месяца. К тому же у тебя очень интересный и… своеобразный стиль, и мне было бы интересно посмотреть на такой симбиоз твоего стиля и классики.
Каменаши замолчал и Джин не стал перебивать его размышления, он ведь все еще не ответил на главный вопрос – какой прок Джину от того, что он поможет Каменаши.
- А какой резон? Не знаю, - честно ответил Каменаши, и быстро продолжил. – Возможность показать себя профессионалам? Вдруг тобой заинтересуются, и ты пойдешь дальше? Может, ты хочешь денег? – но тут же Каменаши разочарованно ответил на свой же вопрос: - Прости, у меня нет денег, чтобы заплатить тебе за помощь. И… я правда не знаю!
Аканиши слушал и лицо его менялось в соответствии с новыми вариантами, но все эти предположения были далеки от того, чего ждал Джин. Откровенно говоря, он-то думал, что Каменаши догадается, как отплатить за помощь. С другой стороны, Джин проникся к Каменаши некоторым уважением за его целеустремленное желание – ради своего проекта он даже не погнушался просить помощи у какого-то уборщика. Это наводило Джина на мысли, что он не такой уж и сноб, каким Джин считал его поначалу.
Но как он мог согласиться работать с Каменаши, если ради этого придется жертвовать личным временем, которого у него и на собственные-то задумки не оставалось?
- Извини, я хотел бы тебе помочь, честно… - начал Джин, почти уже чувствуя, что сожаления на сей раз не притворные, а это с ним вообще редко случалось, сожалеть о чем-то. – Но у меня правда нет на это времени…
Он подхватил ведро и швабру, бросив на Каменаши извиняющийся взгляд, и уже собирался направиться к выходу, но Каменаши снова заговорил и Джин остановился.
- А если... – кусая губы, с какой-то безнадежностью в голосе начал он. - А если тебе сократят часы отработок?
Джин замер, уже не ожидая услышать долгожданного предложения. Однако он не спешил оборачиваться, пытаясь стереть с губ победную улыбку. Наконец, кое-как примерив на себя маску неуверенного сомнения, он медленно, словно нехотя, повернулся к Каменаши.
- Ты правда сможешь это устроить? – спросил он с надеждой.
- Я... - Каменаши запнулся, но твердо закончил. - Я смогу, да.
Широко улыбаясь, Джин с грохотом поставил ведро, скорее удачно уронив его на пол, и протянул руку слегка озадаченному Каменаши.
- По рукам, приятель! – сияя лучезарной улыбкой, он жизнерадостно добавил. – Давай сделаем это.
Но он даже не догадывался, что именно ему предстоит делать и во что он вообще ввязался. Просто, как и всегда, Джин воспользовался подвернувшимся шансом откосить от работы и был этому безмерно рад.
- Отлично! – на лице Каменаши читалось облегчение, он охотно пожал протянутую руку Джина. - Спасибо тебе! Встречаемся завтра в два часа здесь же.
Каменаши улыбнулся и направился к своим вещам, но обернулся и добавил:
- Да! И не забудь трико!
Улыбка сползла с лица Джина. Он так и остался стоять, глядя вслед Каменаши.
- К-какое еще трико…. – пробубнил он, не осознавая, что предъявлять претензии уже некому.
Вот черт! Мы так не договаривались! – хотел было крикнуть Джин, когда до него, наконец, дошло, что Каменаши действительно ждет, что он придет в трико. В ТРИКО!!!
- Ни за что! – процедил он сквозь зубы, снова хватая ведро и закидывая на плечо швабру.

Каме.

Каменаши вышел из танцзала в приподнятом настроении. Разговор с Аканиши, в результате которого он все же получил согласие на помощь, воодушевлял. Первоначально он отправился к завучу – надо было выполнить обещание и выпросить разрешение для Аканиши. А уже после этого идти оповещать отца.
Заведующая предсказуемо была очень удивлена и недовольна – где это видано, чтобы наказанные хулиганы отлынивали – пусть и официально – от своих прямых обязанностей. Да и скепсиса в ней было не занимать. Она не верила, что Аканиши способен на то, чтобы участвовать в танцевальном проекте, как бы ее ни убеждали. Каменаши пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить завуча как в необходимости подобных изменений, так и в положительном исходе оных.
После долгих уговоров она неохотно согласилась, но заявила, что если директор не разрешит, то и она, разумеется, откажет. Единственное, что Каменаши попросил, это возможность рассказать директору самостоятельно, обещая взять всю вину на себя. А в том, что гнев отца будет сильным, он не сомневался. Поблагодарив завуча, Каменаши вышел из ее кабинета.
От хорошего настроения почти ничего не осталось – впереди был самый сложный этап. Подойдя к кабинету директора, Каменаши притормозил, чтобы собраться с мыслями и настроиться. Однако настраивался он зря – директора на месте не оказалось. Ато-сан как-то виновато сообщила, что он уехал по делам и сегодня сюда уже не вернется. С одной стороны, Каменаши малодушно обрадовался, что не придется разговаривать именно сейчас. Но с другой – это было плохо. Лучше быстрее прояснить этот вопрос и добиться разрешения – Аканиши завтра уже придет на репетицию, а если разрешения на тот момент не будет, то проблем не оберешься. Но делать все равно было нечего и, поблагодарив секретаря, Каменаши отправился домой.
Отец появился дома только к ужину, но настроен на какие-либо разговоры не был. Сухо поздоровавшись, он закрылся в своем кабинете. Каменаши прождал его до позднего вечера, но, не дождавшись, отправился спать. Однако сон не шел. Чем больше проходило времени, тем слабее становилась его решимость. Нет, он ни в коем случае не хотел отказываться от такого шанса, предоставленного ему каким-то чудом – кто же знал, что Аканиши способен так двигаться! Но Каменаши знал своего отца и поэтому не был уверен, что тот согласится, даже если ему показать, как тот способен танцевать. Если уж он своего сына не воспринимает всерьез, то что говорить о хулигане, повредившем имущество Академии – его любимого детища. В подобных размышлениях, чередуясь с урывками сна, и прошла его ночь.
Утром отец уже заканчивал завтрак, когда Каменаши спустился на кухню.
- Мне нужно с тобой поговорить! – выпалил он, замерев в дверях. – Это срочно. И важно!
- И тебе доброе утро, - сухо ответил отец, промокнув губы салфеткой и встав из-за стола. – Мне некогда, я уже уезжаю.
- Я еду с тобой, - тоном, не терпящим возражений, заявил Каменаши. Словно понимал, что если не сейчас, то уже никогда. – Мне действительно нужно с тобой поговорить.
Отец поджал губы, но промолчал. Вдвоем они вышли из дома и подошли к машине. Устроившись на сидении и пристегнувшись, Каменаши подождал, пока отец вырулит на дорогу и отъедет от дома, и лишь после этого завел разговор.
- Я больше не привлекаю других студентов к своему проекту, - начал он издалека, глядя вроде бы в окно, но краем глаза наблюдая за отцом.
- Вот и правильно, - одобрительно сказал отец. – Надеюсь, теперь ты понял, что этот твой проект никуда не годен и нечего тратить на него время. У тебя пока есть возможность…
- Э-э, я как раз об этом и хотел поговорить, - перебил отца Каменаши и, увидев, что тот недоуменно нахмурился, продолжил, - о проекте. Я нашел себе партнера, и это не наш студент!
Отец некоторое время ехал молча, то ли переваривая услышанное, то ли собирая недовольные возражения, чтобы высказать их разом.
- Где ты мог найти себе партнера по танцам не из студентов? – только и спросил он, перестраиваясь в соседний ряд, чтобы свернуть на дорогу, ведущую к Академии.
- Это… - Каменаши на секунду замялся, но все же закончил фразу, - это Аканиши Джин, тот уборщик, который отбывает наказание в Академии.
- Что?! – отец так резко нажал на тормоз, что от аварийной ситуации их спасло только отсутствие рядом других машин. – Ты издеваешься?
Дернувшись на ремне безопасности, Каменаши испуганно выдохнул. Наверное, опрометчиво было заводить разговор в машине, но времени ждать больше не было.
- Нет, я… - хрипло начал он и откашлялся. – Я не издеваюсь и не шучу. Я знаю, как он танцует. Я видел это. И это потрясающе! Он тот, кто мне нужен. Он сможет, я уверен! Только тогда ему вместо уборки нужно тренироваться со мной до самого экзамена. Я уже говорил с завучем и она разрешит, если разрешишь ты.
С каждым сказанным словом Каменаши отчаянно всплескивал руками, пытаясь доказать отцу, что это отличная возможность. Однако Каменаши-сан не слушал никаких доводов, ругаясь на сына и его проклятый проект, из-за которого столько проблем.
- Я запрещаю тебе и брать в помощь этого хулигана, и вообще представлять этот проект на экзамене! – продолжал ругаться отец, не слушая сына. – Будешь показывать просто классический танец.
- Тогда я уйду из Академии! – использовал Каменаши свой последний, если не единственный, козырь и уверенно посмотрел на внезапно замолчавшего отца. – Если ты запретишь мне танцевать так, как я хочу, и взять в партнеры Аканиши Джина, то я уйду из Академии. Но не буду скрывать от других, что послужило причиной ухода.
Если до этого Каменаши сомневался в том, что даже просто озвучит угрозу, которую, казалось, даже сам не будет воспринимать всерьез, то именно в этот момент он осознал, что действительно готов уйти из Академии, если тут ему так подрезают крылья. И страх перед этим отошел на задний план. Правда, оставалось обещание Джину, которое он не выполнил и, видимо, уже не сможет. Но что придумать по этому поводу, Каменаши пока не знал. Поэтому сейчас просто сидел и ждал вердикта от отца.
- Хорошо, - после долгого молчания сказал Каменаши-сан, не глядя на сына. – Ты волен делать что хочешь. Можешь взять в партнеры того уборщика и показать ваше… «шоу» на экзамене. Но выступать вы будете последними. Никакой помощи ни от кого ты не получишь – ни музыки, ни декораций, ни освещения. Тебе запрещено пользоваться тем, что будет у других студентов. Если ты по-прежнему хочешь показать свой проект и уверен в своих силах, значит, найдешь возможность выкрутиться. А теперь выметайся из машины. До Академии доберешься сам.
Каменаши, закусив губу, молча вылез из машины и поплелся на ближайшую автобусную остановку. Выцарапанная и кажущаяся сомнительной победа в этом поединке с отцом совершенно не радовала.
Добравшись до Академии, Каменаши первым делом заглянул к завучу и заверил, что отец разрешил привлечь уборщика к тренировкам, а значит, на это время его рабочие часы сокращаются. Затем Каменаши кое-как отсидел основные занятия, но пребывал в основном в своих мыслях. Помимо танца и репетиций теперь предстояло решать вопрос с музыкой. И если сама композиция, под которую планировалось выступать, более-менее была готова, то вот на чем она будет проигрываться и кто будет запускать ее, пока было неясно. С декорациями вопрос тоже был открыт. Раньше Каменаши не задумывался об антураже, думая, что будет выступать среди стандартного оформления. Но теперь, после запрета отца, нужно было продумать хотя бы элементарный фон. С такими мыслями он добрел то танцкласса. Аканиши еще не было, и Каменаши подумал, что хоть для кого-то события сегодняшнего дня будут приятны. Желая скоротать время в ожидании будущего партнера и успокоиться после напряженного разговора с отцом, Каменаши переоделся и включил музыкальный центр. Сегодня танец давался особенно трудно. Каменаши танцевал неистово, одержимо, желая выплеснуть через танец все, что жгло изнутри. Все движения, повороты и прыжки были наполнены болезненным отчаянием. Каменаши словно пытался следовать за музыкой, доказывая ей, что достоин танцевать под нее. Только он! И если ему не предоставить этой возможности, он потеряется, растворится. Вскоре мышцы заныли, а легкие горели, выталкивая воздух сквозь приоткрытые губы, заставляя тяжело и часто дышать. Он остановился вместе с последними аккордами и замер на месте.
Он открыл глаза и огляделся, замечая, что был в зале уже не один.

Вопрос: Спасибо?

1. Да!		26	(100%)
Всего:		26

@темы: АУ, макси, Kamenashi Kazuya, Akanishi Jin, фест, фанарт: коллаж, фанфикшн: авторский, Dream Gift FEST, G, AKame

---

[juanika]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[*АКаме|ТегоПи|РёДа*]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[*АКаме|ТегоПи|РёДа*]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[*АКаме|ТегоПи|РёДа*]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Vikara]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Vikara]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Vikara]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Vikara]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Vikara]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Vikara]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Vikara]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра