Not Today. | Богиня прокрастинации | Императрица страны сломанной техники ©
Название: Just Dance
Авторы: Sayako & Vikara
Артеры: Sayako; Vikara
Пейринг: АКаме
Жанр: AU, romance, френдшип
Рейтинг: G
Количество слов: ~23 500 слов
Краткое содержание: Джин - безалаберный хулиган, который, однако, прекрасно танцует. Во время очередной хулиганской выходки он портит имущество академии искусств, и в качестве наказания его отправляют туда на отработку. Каме - сын директора этой академии и как раз работает над выпускным проектом, но Шинтаро, его партнер по танцу, неожиданно уезжает на стажировку. Каме вынужден искать нового партнера, только вот никто не способен заменить уехавшего Шинтаро. До тех пор, пока однажды он не видит, как танцует Джин. И хотя они с самого начала цапаются и язвят друг другу, Каме думает, что было бы неплохо его уговорить помочь ему...
Примечание: если вам показалось, что эта история напоминает популярный фильм про танцы - вам не показалось) Своеобразный ретеллинг фильма "Шаг вперед".
Джин.
Этот вечер так и манил, так и просил зажечь его. Ну как Аканиши мог устоять?
Он много раз попадал в неприятности, но Удача все еще была на его стороне. Вот почему он и сейчас был свободен, как ветер, и летел с друзьями сквозь огни ночного города на крутой тачке с орущей на два квартала музыкой.
В такие моменты Джин не мог усидеть на месте. Из него так и рвалась наружу жажда движений, тело само начинало двигаться в такт музыке. Его настроение просто не позволяло избежать очередного танцевального поединка в каком-нибудь неожиданном месте, это было совершенно невозможно. Особенно для Аканиши. Эту забаву они придумали давно, посчитав остроумным устроить представление на пороге Академии Искусств и заткнуть за пояс богатеньких учеников, бездарно тративших свои годы на то, что другим, таким, как Аканиши, давалось легко и просто. Основная идея заключалась в том, чтобы снять все на видео, а потом выложить в сеть и почивать на лаврах славы.
Аканиши и его друзья, из числа любителей уличных танцев, вышли из машины. Музыка стихла, свет фар погас. Достав из багажника небольшой компактный магнитофон на батарейках, ребята направились к высокому забору, окружавшему Академию. В их портовом городе, находившемся не так уж далеко от столицы, Академия Искусств была достаточно известным и узнаваемым местом, сюда хотели поступить юные дарования не только из здешних, но и из более далеких городов, считая, что известная Академия – это первый шаг на пути в столицу, а там уже и дальше, если таланта хватит. Вот только чтобы поступить туда, таланта было мало, а иногда и вовсе не требовалось – обучение стоило денег и именно поэтому такие, как Джин и его приятели, свысока смотрели на студентов, считая их «удачу» незаслуженной и проплаченной родителями. Что уж говорить о талантах, ими тут и не пахло!
- Эй, Джин, готов спорить, у тебя кишка тонка! – подначивал Широта, бодро направляясь к забору.
Джин лишь усмехнулся, надвинув кепку на глаза. Его никогда не останавливали ни толщина кишки, ни подтрунивания лучшего друга. Он уже видел себя звездой ю-туба.
Аканиши подошел к забору, играючи забрался наверх и так же ловко спрыгнул, явно не в первый раз преодолевая подобные препятствия. Остальные парни из компании последовали его примеру.
Оказавшись на территории Академии, они дошли до крыльца и включили музыку.
Широта достал телефон, собираясь приобщиться к славе Джина, но только в качестве оператора. Все шло как по маслу – каждый исполнял свою роль, и задумка приобретала все более реальные очертания. Пока не случилось нечто, что буквально разбило всякие надежды на благополучный конец их затеи и последующую славу. Один из дружков Джина, слишком резко поддавшись вперед, разбил окно на первом этаже Академии. Звон стекла отрезвил не только ребят. Во двор, мелькая светом фонарей, выбежали охранники и компания юных танцоров бросилась врассыпную.
Аканиши уже добежал до забора, когда понял, что в спешке уронил свою кепку. Он помчался назад, решив, что Удача не подведет его и сегодня. Но, видимо, именно в этот день она решила взять выходной. Охранник повалил его на газон, заломив руки за спину. Парни уже успели перемахнуть через забор и, сверкнув на прощание подошвами кроссовок, скрылись за поворотом.
- Попался, - констатировал очевидное охранник. – Теперь не отвертишься, любитель ночных танцев.
Одно утешало Аканиши, несмотря на паршивый финал их великой задумки – любимая кепка была с ним.
В день суда Джин почти весь процесс проспал и только когда судья зачитывал приговор, соизволил открыть глаза и послушать. Однако, он уже знал, что не услышит ничего хорошего.
- За хулиганство и порчу имущества Аканиши Джину назначается наказание в виде двухсот пятидесяти часов общественных работ и полного возмещения причиненного ущерба Академии Искусств, - удар молотка судьи определил судьбу Джина на ближайшие месяцы. Но сам Аканиши практически ничего не ощущал по этому поводу. Всего лишь какие-то работы, единственное, что его действительно расстраивало, так это то, что придется целыми днями лицезреть неудачников из Академии, вот это действительно было для него настоящим наказанием.
Так несостоявшейся звезде ю-туба предстояло на ближайшие месяцы постигать азы новой профессии и завоевывать славу более тернистым путем – посредством швабры и тряпки. И пусть эти сомнительные помощники не отличались сговорчивостью, они, по крайней мере, не бросали своего товарища на поле боя, как некоторые так называемые друзья.
Но Аканиши был бы не Аканиши, если бы смирился с подобной судьбой и не лелеял надежды откосить от постыдной вахты. Он еще не придумал как, но это его не смущало. Джин всегда действовал интуитивно, подстраиваясь под обстоятельства. Совсем скоро должно было состояться то событие, которое Аканиши никак не мог пропустить. Ради этой танцевальной баталии всех уличных танцоров он обязательно найдет выход из своего неприятного положения. Иначе и быть не могло. Ведь он не просто хотел участвовать. Он рассчитывал победить.
Каме.
Каменаши Казуя быстро шел по коридорам Академии Искусств, стремясь застать директора на своем месте. Две минуты назад прозвенел звонок с очередного занятия, и студенты высыпали в коридор из студий и залов, что ощутимо мешало передвижению. Рассеянно кивая в ответ на приветствия знакомых, Каменаши ускорил шаг, ощущая, как немного сбивается дыхание. И хотя натренированные танцами легкие не позволяли запыхаться от такого ритма, Каменаши был слишком зол, отчего учащалось дыхание и ускорялся пульс.
- Казу? Казуя, подожди! – пытался догнать Каменаши один из студентов Академии. – Я не хотел, чтобы ты узнал так. Да подожди же ты!
Но Каменаши, махнув назад рукой с зажатыми в ней документами, даже не обернулся и практически ворвался в приоткрытую дверь приемной директора. Секретаря – пожилой, но задорной Ато-сан – не было на месте, поэтому он без зазрения совести ввалился в кабинет директора.
- Это правда? – немного дрогнувшим голосом спросил он сидящего за столом мужчину, швырнув ему на стол документы. – Это правда, что ты отправляешь Шинтаро на стажировку? Именно сейчас?!
Директор Академии Искусств неторопливо поднялся из-за стола, небрежно отодвинув брошенные документы, и подошел к двери.
- Ты мог бы закрывать за собой дверь. Или хочешь поставить меня в неловкое положение, демонстрируя всем любопытным нашу очередную ссору? – с этими словами он аккуратно прикрыл дверь и вернулся за стол, поправляя галстук. – Что ты себе позволяешь?
- Прости, отец, - в голосе Каменаши не было ни капли раскаяния. – Так это правда?
- Правда, - пожал плечами директор. – Я действительно отправляю его на стажировку на два месяца. Он перспективный студент и сможет узнать там много полезного. Я думал, ты будешь рад за друга.
- Ты издеваешься?! – воскликнул Каменаши, подскочил к столу и уперся руками, нависая над директором. – Ты же знаешь, что у нас с ним совместный выпускной проект. Мы три года его готовили.
- Ну, если все пройдет хорошо, Шинтаро вернется как раз к выпуску. Вы вполне успеете закончить проект. А если нет – подготовишь другой номер, - невозмутимо ответил директор, протягивая Каменаши документы. – Думаю, будет лучше, если ты вернешь ему это.
- Но я не могу! Я не успею подготовить другой номер, и ты это прекрасно знаешь, - Каменаши кусал губы, отчаянно пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. Если Шинтаро уедет, то рухнет все то, о чем он мечтал, а два месяца, за которые нужно что-то придумать, не идут ни в какое сравнение с тремя годами подготовки. – Ты не можешь его отсылать сейчас! Папа, пожалуйста…
- Я все сказал, Казуя! – прикрикнул директор, начиная терять терпение, и тряхнул документами, которые по-прежнему были в его руке. – Шинтаро послезавтра отправляется на стажировку, а ты готовишься к выпуску. А теперь, будь любезен, отправляйся на занятия и верни документы Шинтаро. И закрой за собой дверь с той стороны.
- Я этого так не оставлю! – Каменаши схватил документы и вылетел из кабинета, нарочито громко хлопнув дверью. Уже сидевшая на своем месте Ато-сан лишь укоризненно покачала головой, но ничего не сказала – она часто бывала свидетельницей ссор директора и его сына и предпочитала не вмешиваться.
В коридоре у двери в приемную мялся Мияо Шинтаро – студент Академии, предмет разногласий отца и сына, а также, по совместительству, друг Каменаши Казуи.
Каменаши вышел из приемной и, наткнувшись на Шинтаро, припечатал к его груди документы. Дождавшись, пока тот их перехватит, он отвернулся и пошел на занятия, не имея ни малейшего желания разговаривать с предателем, каким он считал Шинтаро. Предстояло серьезно подумать, что делать с выпускным проектом.
Джин.
Первый день Аканиши в качестве уборщика начался весьма уныло. Скажем прямо, эта роль, на которую Джин и не претендовал, была ему не очень-то к лицу. С ехидной улыбочкой штатный уборщик вручил своему временному стажеру швабру, со словами:
- Постарайся на этот раз ничего не разбить и не сломать.
С кислой миной, будто говорящей «ха-ха, как остроумно», Джин направился по коридору, размышляя о том, какое место первым почтить своим вниманием. Он лениво прогуливался, заглядывая во все классы, но не особенно стремясь где-то задерживаться. Стайка девчонок пронеслась мимо, одарив Аканиши высокомерными взглядами и смешками. Надвинув кепку на глаза, Джин двинулся дальше, предупреждая свое появление громким чавканьем жвачкой и громыханием ведра о швабру.
Раньше Джину не приходилось бывать внутри Академии, это большое красивое здание он всегда наблюдал лишь снаружи и сейчас устроил себе небольшую самостоятельную экскурсию. Академия Искусств делилась на несколько частей, в каждой располагался свой факультатив. Широкие коридоры и огромные окна в немного готическом стиле создавали приятное впечатление, однако на Аканиши наводили уныние. Как только он оказался в той части, где занимались художники и скульпторы, не задумываясь, свернул в самый светлый коридор, ведущий подальше от их обители. О причинах его выбора не сложно догадаться - кто ж захочет мыть полы там, где они уже похожи на полотно не самого талантливого импрессиониста? Говорить о скульпторах и вовсе не приходилось.
Куда проще дела обстояли с музыкой и танцами. Да и чего уж греха таить, эта тема была намного ближе Аканиши, чем прочие искусства. Он не спешил применять свои знания в области чистоты и просто заглядывал во все приоткрытые двери в надежде, что занятый группой учащихся класс не придется мыть.
За очередной дверью какие-то мажоры в трико пытались танцевать. По крайней мере, так это выглядело в глазах Аканиши, и их попытки явно не относились к числу удачных. «Только посмотрите на них, – думал Аканиши, - что за движения, что за позы, а вон тот и вовсе как цапля на помосте, никакой грации, сплошная техника, развороты-повороты и ноль эмоций. Двигаются, как механические куклы».
Взгляд Джина прошелся по группе танцоров, на мгновение остановившись на одном из них. А вот в нем что-то было, может, в движениях, а может, в той гибкости, с которой он двигался. Или дело было в его лице, в глазах, горящих каким-то одержимым огнем.
И конечно, засмотревшись на этого серьезно настроенного парня, Джин и не думал об уборке. Удобно облокотившись о швабру, он смотрел и мысленно высмеивал почти все пируэты богатых выскочек, пытавшихся повторить движения за тем самым танцором, который показался ему наиболее интересным. Наблюдая, Джин невольно задавался вопросом, почему этот парень так бесится, буквально испепеляя всех взглядом и крича на всех подряд. Они явно не начнут танцевать лучше, если на них будут и дальше так орать.
Джин дождался конца репетиции и только тогда вспомнил, зачем он здесь. Время пролетело, а работа все так же стояла на месте. Так он отсюда вообще не уйдет, если хоть что-то не сделает.
Уже поворачиваясь к двери, Джин встретился глазами с тем самым парнем, на кого обратил внимание в самом начале. Надменный взгляд будто спрашивал Аканиши, какого черта он здесь делает. Привычно усмехнувшись в своей обычной нагловатой манере, он оценивающе прошелся по всей фигуре парня и бросил напоследок один единственный «комплимент»:
- Клёвое трико!
Не дожидаясь ответа и посмеиваясь про себя удачной шутке, Аканиши удалился. Его внимания жаждали другие дела… полы и окна.
На второй день своей экзекуции Джин решил, что больше не будет пялиться по сторонам. Ему не терпелось поскорее уйти отсюда и заняться чем-то поинтереснее полировки полов, но природная лень не давала ему полностью погрузиться в рабочий процесс. Вечно находились причины отвлечься, посмотреть на то, как в зале танцуют танго, послушать, как записывает попсовую песню смазливая девчонка, понаблюдать за репетицией группы студентов. Вот почему он снова задержался допоздна и теперь плелся по опустевшим коридорам, провожая свою лучшую подружку-швабру до ее места обитания. Вот почему он оказался в том коридоре и стал невольным свидетелем очередной ссоры отца и сына. Услышав крики, он притормозил. Не то чтобы Джин был любителем подслушивать чужие разговоры, тем более чужие ссоры, но кричали так громко, что не услышать было просто невозможно. Покрутившись на месте, Аканиши довольно быстро распознал источник криков – они явно доносились из директорского кабинета, но ретироваться Джин не успел – довольно быстро последовала вполне очевидная развязка ссоры, кто-то выбежал из кабинета директора, хлопнув дверью со всей дури, и пронесся мимо Аканиши, обдувая ветром. Но как бы быстро он не бежал, Джин успел заметить его лицо. И оно было ему знакомо.
- Любитель трико, - прошептал он себе под нос. – Ну надо же…
Сложить два и два мог даже такой лоботряс, как Аканиши.
Каме.
Каменаши выключил музыку, схватил со стула полотенце и, уткнувшись в него, раздраженно выдохнул. Уже третий день он устраивал среди относительно свободных студентов пробы на роль своего партнера в надежде восстановить выпускной проект. Но то ли элементы танца были слишком сложны для других танцоров их Академии, то ли сам Каменаши был нерадивым учителем – но никто из приходивших на просмотр не мог дать ему то, что нужно. Они либо механически повторяли отдельные движения и связки, либо просто не понимали, что от них требуется. Если никто не мог повторить полный рисунок танца в одиночку, то что уж говорить о парной работе.
И если первые два дня Каменаши относился к чужим неудачам с пониманием и благодарностью – ведь никто не обязан был бросать свои дела и помогать ему, забивая на свои выпускные проекты, - то сегодня просто озверел. С каждым новым провалом он откровенно злился, срывался и начинал орать на танцоров, упрекая их за деревянные тела и недалекий ум, не позволяющий запомнить хотя бы одну связку. В глубине души он понимал, что несправедлив, но обида на Шинтаро, который в глазах Каменаши был предателем, и ссора с отцом, ярым противником именно этого выпускного проекта, превращала его в монстра.
Яростно отшвырнув полотенце, он сделал глубокий вдох и повернулся к удрученным сокурсникам.
- Поймите, мне не нужно от вас полное копирование движений, - стараясь говорить ровно, произнес Каменаши. – Подобные вещи убивают танец. А его нужно чувствовать, дышать им, жить…
Но даже не договорив фразу, Каменаши понял, что это бесполезно: никто не разделял его одержимости танцами вообще и конкретную идею проекта в частности. Решив, что сегодня он опять ничего не добьется, и не желая тратить лишнее время, которого и так не было, Каменаши закончил репетицию и отпустил ребят домой.
Смотря в спины радостно уходящих танцоров, он встретился глазами с незнакомым парнем, непонятно как оказавшимся в танцевальном зале. Но швабра, на которую тот вальяжно облокотился, выдавала в нем уборщика. Прищурившись, Каменаши узнал того бунтаря, которого отправили к ним на общественные работы. Он хотел было заявить, что зал еще занят, но парень лишь высказался о его трико и выплыл из зала. Стиснув зубы, Каме снова включил музыку и повернулся к зеркалам.
Из-за музыки, льющейся из колонок музыкального центра в танцевальном зале, Каменаши не сразу расслышал звонок телефона. И лишь когда закончилась песня, он обратил внимание на мигающий экран, оповещающем о пропущенном вызове. Увидев, от кого последний пропущенный звонок, Каменаши хмыкнул и нажал повторный вызов.
- Казуя, зайди ко мне, - отец Каменаши никогда не отличался многословностью, предпочитая телефонному разговору личную встречу.
Недоумевая, что он опять натворил - хотя подозрения были, - Каменаши подхватил полотенце и рюкзак с учебниками и вышел из зала.
В коридорах Академии в такой час практически никого не было, так что до кабинета директора он добрался, не встретив никого по пути. Ато-сан снова отсутствовала на месте. Каменаши в очередной раз подумал, что у секретаря отца чуткий нюх на их ссоры, раз она постоянно избегает возможности стать их свидетелем.
- Я вхожу, - проинформировал Каменаши отца, открывая дверь в его кабинет. Это был некий компромисс между ними: нечто среднее между формальностью и вежливым обращением и полным пренебрежением правилами хорошего тона.
Директор сидел за столом, однако кресло его было развернуто к окну, наполовину скрытому жалюзи. Каменаши никогда не понимал, почему отец даже в темное время суток предпочитает закрывать окно лишь наполовину. Будто смотря в окно сквозь эти тонкие пластины можно иначе увидеть происходящее за стеклом. Каменаши вообще не любил приходить сюда вечером, предпочитая утро и день. Тогда кабинет казался больше и светлее, даже если на улице было пасмурно. А мебель при естественном освещении выглядела более изящной, чем в искусственном свете люминесцентных ламп. И все разговоры в вечернее время приобретали какой-то негативный оттенок.
Вот и сейчас Каменаши молча стоял у стола, рассматривая расставленные на большом стеллаже танцевальные награды и различные дипломы. Не его – отца. Когда-то он был известным танцором, но полученная однажды травма не позволила ему больше выходить на сцену. Однако с танцами он не распрощался, основав Академию и давая каждому студенту шанс добиться того, чего не смог он сам. Каждому, кроме своего сына.
- О чем ты хотел поговорить? – напомнил о себе Каме.
Каменаши-сан развернулся в кресле и сурово посмотрел на него.
- До меня дошли слухи, что ты мешаешь другим студентам, - его тон не оставлял надежды на мирный разговор.
Каменаши вздохнул, не видя смысла изображать непонимание и переспрашивать.
- Я им не мешаю, они уже разобрались со своими выпускными проектами, осталось только повторять, а на это у них время есть, - он отвернулся от стеллажа и уселся на стоявший рядом диванчик для посетителей. - И некоторые из них выпускаются только в следующем году, а значит, сейчас им нет нужды готовить номер на выпуск.
- Ты свой выпускной проект начал готовить за три года до выпуска, - усмехнулся директор, откидываясь в кресле.
- Польщен, что ты помнишь, - сухо ответил Каменаши, - хотя и всячески стараешься мне помешать.
- Я лишь хочу, чтобы ты рационально распределял и расходовал свое время и свои возможности! – директор хлопнул рукой по столу. – Пока я вижу лишь бездарную трату и того, и другого!
- Я не вижу смысла в очередной раз спорить об этом, ты же все равно ничего не услышишь, - Каменаши встал с дивана. – Если это все, о чем ты…
- Сядь! – рявкнул директор, подаваясь вперед. – Я запрещаю тебе привлекать других студентов в свой проект.
- Отец, ты же знаешь, что это парный номер и мне нужен партнер, - Каменаши все же снова сел, не желая лишний раз провоцировать отца. – Я не справлюсь один, как бы ни старался.
- Твое постоянное стремление отойти от классического танца когда-то должно было сыграть против тебя, - директор встал из-за стола и подошел к стеллажу.
- Что плохого в том, что я хочу привнести что-то новое? – вопрос был риторическим. В их беседах с отцом уже был выработан определенный сценарий. Правда, сейчас Каменаши был более спокоен, иначе по этому сценарию уже выскакивал бы за дверь с воплями.
- В самой идее ничего плохого нет, - согласился директор, рассматривая свои награды. – Только вот реализовывать ее должен человек способный. Уверенный, что сможет это сделать несмотря ни на что. А в тебе я этой уверенности не вижу и, боюсь, ее у тебя никогда и не будет.
Каменаши сцепил руки в замок и опустил голову, стараясь размеренно дышать. Не первый раз отец принижает его способности и настрой, стремясь внушить неуверенность в собственных силах. Раньше Каменаши лишь отмахивался, зная, что они все равно с Шинтаро сделают по-своему. Но эта внезапная стажировка оказалась слишком неожиданной и выбила его из колеи.
- Я понимаю твое недовольство, - заключил Каменаши-сан, любовно поглаживая одну из наград, - но напоминаю, что я не только твой отец, я еще и директор Академии. В общем, если я узнаю, что ты снова мешаешь другим студентам, я вообще запрещу тебе выступать.
- Ты не посмеешь! – рявкнул Каменаши, вскочив с дивана. Все его мнимое спокойствие моментально разлетелось. – Ты… ты просто не можешь! Не имеешь права!
- Имею и сделаю это, если не перестанешь вербовать себе помощников из других студентов, - парировал тот, скрещивая руки на груди. – А на твоем месте я бы действительно задумался о новом номере в классическом стиле. Свободен!
- Ненавижу тебя! – заорал взбешенный Каменаши, пиная ни в чем не повинный диван. – Я все равно буду танцевать! И именно этот номер! И ты ничего не сделаешь, я не нарушаю правила.
После чего подхватил рюкзак и традиционно выскочил из кабинета, громко хлопнув дверью. Уже не видя, как директор поднимает с дивана оставленное им полотенце и аккуратно складывает его.
Джин.
Дни пролетали быстро, но ничего не менялось. Джин все так же каждое утро тащился на отработку в Академию, с ухмылкой принимая высокомерные взгляды студентов, и все так же предавался лени при каждой возможности.
На сей раз Аканиши пребывал в самом отвратнейшем расположении духа. Ему хотелось пнуть ведро с водой, но остатками разума он понимал, что убирать все равно придется ему самому, и смысла тратить энергию на бесполезное проявление досады нет никакого.
Он слишком много времени тратил на работу в этой чертовой Академии, а на репетиции и встречи с друзьями у него уже не оставалось ни сил, ни желания. А ведь это единственное, что имело для него хоть какое-то значение! То, что заставляло его чувствовать себя самим собой, свободным от всех обязательств. В том числе от этого тупого наказания!
Вздохнув, Джин поплелся в танцевальный класс, со злой ухмылкой представляя, как встретит там этих напыщенных богатеев, которые не просто не умеют передать через танец свои эмоции, но даже не понимают этого. Какой толк правильно махать ногами, если это не вызывает никаких чувств ни у зрителей, ни у участников? Может, спросить у них при случае?
О, какая удача! В дверях Аканиши заметил Каменаши – ведь он не ошибся с табличкой на директорском кабинете в тот вечер, когда оттуда вылетел уже знакомый ему студент. Теперь у Джина не было ни малейших сомнений в том, кем этот студент приходился директору. Стало быть, парень, которому Джин сделал сомнительный комплимент о трико, не кто иной, как Каменаши-младший, и был он не кем иным, как директорским сыночком. Такой расклад ни капли не удивил Джина. Он мог бы это использовать, но пока даже не представлял, как именно. Просто сделал заметку в уме, на будущее.
Каменаши о чем-то громко рассказывал тщедушному пареньку в трико и Аканиши невольно прислушался, лениво водя мокрой шваброй по полу.
- …и вот теперь он отправил его на стажировку, прекрасно зная, что у нас на двоих номер! – сокрушался Каменаши, делая растяжку и рассказывая сокурснику о своей проблеме.
- А потом он вообще заявил, чтобы я не вздумал искать себе помощника из числа других студентов, а то запретит мне участвовать, - пропыхтел Каменаши, выгибая спину и возвращаясь в исходное положение. – Но я просто должен что-нибудь придумать!
- Так, может, просто дождаться Шинтаро? – посоветовал ему собеседник.
- Не выйдет, - Каменаши встал ровно и встряхнул руками. – Если он задержится, то смысла просто не будет. Я вообще не понимаю, на что надеюсь, пытаясь найти другого партнера. Ведь его невозможно будет обучить! Только Шинтаро знает, что и как нужно делать, мы ведь начали готовить проект три с лишним года назад. Никто другой просто не справится!
Аканиши хмыкнул себе под нос, но получилось слишком громко. Танцоры тут же повернулись к нему, в их взглядах так и читался немой вопрос. Джин никогда не оставлял вопросы без ответа, по крайней мере в этот раз ему очень хотелось ответить. Настроение и так было паршивым, а эти два мажора рассуждали здесь о каких-то высоких материях, как будто никто на свете не сможет так же размахивать конечностями, как они, и для этого нужны годы! Годы! Ха-ха, это ж надо так много о себе думать!
- Чуваки, вы просто сами себя послушайте, - не сдержался он. – С чем тут справляться-то! Я вот слежу тут за вашими потугами почти неделю и не могу понять, за что ваши папаши платят такие бабки? Так дергаться сможет даже больной паралитик… если его научить.
- П-паралитик? – поперхнулся Каменаши, явно возмущенный таким ответом. – Ты что вообще говоришь? Ты даже не представляешь, как это сложно!
Джин заметил его внимательный взгляд, который так и цеплялся за его толстовку и яркую кепку, из-под которой выбивались растрепанные длинные пряди. Он ухмыльнулся еще шире, позволив директорскому сыну самостоятельно сделать выводы, о которых не сложно было догадаться, и стал еще более нахально жевать жвачку.
Как и думал Аканиши, своими великими выводами Каменаши не преминул поделиться со всеми присутствующими:
- В любом случае, не думаю, что уборщик с криминальными наклонностями может понимать, чем мы тут занимаемся.
- Ну, что тут скажешь, - сокрушенно закатив глаза, ответил Джин, нисколько не смутившись нелестным эпитетам в свой адрес. – Даже уборщику с… как ты там сказал, криминальными наклонностями смотреть на ваш танец тошно. Да и чего уж там, я бы смог дрыгать ногами и получше… если б подучился немного.
Аканиши вернул ошарашенному танцору оценивающий взгляд, пройдясь по его фигуре и как бы подтверждая свои слова – не такой уж он особенный, чтобы так выпендриваться, и даже уборщик смог бы его уделать в танцах. Не без удовольствия Джин подметил, как его слова задели этого самодовольного самородка.
- Ты?! – Каменаши выглядел оскорбленным до глубины души, и даже не замечал, что его сокурсник пятится подальше, озадаченно переводя взгляд с одного на другого. – Вряд ли ты вообще способен танцевать! Думаю, твоя швабра – и та двигается изящнее. А даже если тебя учить, то ты и через пять лет не сможешь – как ты говоришь – дрыгать ногами так, как нужно.
Фыркнув, Каменаши демонстративно отвернулся. Джин прищурился, наблюдая за бешенством Каменаши. Этого парня так легко разозлить, что пропадало всякое удовольствие делать это. Но странное дело, плохое настроение Джина как-то само собой отодвинулось на задний план, уступив место приятному осознанию простого факта - Каменаши даже не догадывался, как сильно ошибался на счет Джина.
Аканиши посмотрел на швабру и театрально покружил ее, склонив в подобии танца.
- Мы с ней отлично сработались за это время, - Джин ухмыльнулся и продолжил. – За пять лет даже швабра затанцует при хорошем учителе. Просто признай, что в этом деле ты слабак, и разойдемся по домам. У нас с моей дамой еще много немытых горшков папенькиных сыночков, которые только и умеют, что трепать языком.
- Вот и вали отсюда! – все же сорвался на крик Каменаши, сжимая и разжимая кулаки. Аканиши наблюдал за его яростью и даже подумал на секунду, что драки не избежать и Каменаши его сейчас ударит. Но вместо этого Каменаши глубоко вздохнул и уже спокойно продолжил, немало удивив Джина внезапной выдержкой:
- Даже если бы нашлись учителя, способные поработать с… паралитиком и шваброй, тебя все равно никто не стал бы учить. И дело не в умениях или практике. Просто в тебе слишком много гонора, чтобы тратить время на него, а не на обучение.
Как бы ни нравилось Джину бесить Каменаши, а драка с сыном директора в его планы никак не входила, и он порадовался, что в конце концов все обошлось лишь взаимными оскорблениями. Но выводить Каменаши и дальше из себя он не рискнул и потому, пожав плечами, вышел из класса. Его ведь и правда ждали другие дела.
И все же уходя, Аканиши посмеивался про себя, ведь как ни крути, а последнее слово все равно осталось за ним. За типом с криминальными наклонностями, единственным криминалом которого, однако, было умение танцевать, просто он показывал это не в тех местах и не с теми людьми. Но Каменаши об этом знать не обязательно. Слишком много чести спорить с таким напыщенным индюком.
Может, как-нибудь потом… когда он выиграет танцевальный бой и станет лучшим на улицах города, вот тогда он утрет нос и этому крикливому парню.
Каме.
Каменаши вышел из Академии поздним вечером, почти падая от усталости. День выдался напряженным. Хотя какой день в его жизни в последнее время - легкий? Вчерашняя ссора с отцом до сих пор стояла перед глазами. Каменаши испытывал противоречивые чувства. Он злился на отца за их беседы в таком ключе, даже порой ненавидел его за пренебрежительное отношение к его способностям. Но, в то же время, с каким-то отчаянным страхом задумывался: а вдруг отец прав? Что если он, Каменаши, действительно ничего из себя не представляет и не способен справиться с возникшими трудностями. По крайней мере самостоятельно. Ведь кто, как не опытный наставник, сможет сказать правду? А как бы Каменаши ни ерепенился, все же нехотя признавал отца таковым. Просто он всего лишь хотел показать ему, что не обязательно останавливаться только на классическом танце, когда можно привнести в его рисунок и другие узоры. И провоцируя каждый раз их спор, Каменаши пытался достучаться до отца, надеясь, что тот услышит - раз показать пока не получалось.
Обычно в пятницу вечером Каменаши, как примерный сын, старался возвращаться домой пораньше, чтобы присутствовать на семейном ужине. Но впечатления от их последнего разговора были настолько свежи, что видеть отца сейчас не хотелось. Поэтому он плотнее запахнул куртку, закинул рюкзак на плечо и пошел в противоположном от дома направлении.
Если бы долгие прогулки позволяли решить все проблемы, Каменаши, пожалуй, вообще поселился бы на улице. Но помимо проблем с отцом и стажировкой Шинтаро был еще и не законченный выпускной проект. Чем больше проходило времени и чем дольше Каменаши смотрел на свой проект со стороны, тем больше недочетов находил в нем. Сейчас ему уже откровенно не нравилась музыка.
Хотя, может быть, дело в отъезде Шинтаро, и он теперь везде видел негатив. Или же это реакция на слова того мерзкого хулигана-уборщика, который так нагло влез и расшатал его привычный мир. Каменаши не сомневался в том, что хорошо танцует, и знал, что убедить в этом следует лишь отца. Но он постоянно прокручивал в уме сказанные тем парнем слова о том, что Каменаши слабак и не умеет танцевать. И отчего-то это бесило больше, чем все их стычки с отцом. Именно поэтому сегодня он остался в Академии после занятий и репетировал допоздна.
Тряхнув головой, отвлекаясь от невеселых мыслей, Каменаши растерянно оглянулся, пытаясь понять в темноте, куда его занесло. За размышлениями он не заметил, как забрел в ту часть города, в которой раньше никогда не был. До главной и хорошо освещенной дороги было уже далеко, но впереди виднелся тусклый свет и слышались голоса.
Каменаши вздрогнул, но тут же собрался с силами и решительно зашагал в ту сторону в надежде выяснить, как ему теперь выбираться отсюда. Подходя ближе, он различил толпу - люди стояли так плотно друг к другу, что практически заслоняли весь свет. Чем ближе подходил Каменаши, тем отчетливее он различал звуки музыки. Он протиснулся сквозь толпу, чтобы лучше слышать, и с изумлением увидел в центре круга, образованного людьми, танцующую троицу. Каменаши заворожено смотрел на сплетающиеся тела, гармонично двигающиеся в ритме необычного танца. На мгновение его охватила зависть: он не то что никогда не сможет танцевать подобным образом - скорее всего больше вообще никогда не увидит такого.
Присмотревшись, он разглядел двух девушек и одного парня. Последний поочередно обнимал партнерш, а потом резко провел по своим бедрам, скрытым свободными псевдо-военными штанами, и резко откинул голову назад. Капюшон серой толстовки плавно съехал с головы парня, и Каменаши едва не вскрикнул от удивления. На площадке, извиваясь под красивую и непонятную музыку с двумя девицами, танцевал тот самый хамоватый уборщик из Академии.
Джин.
Утром Джин проснулся с чувством глубокого удовлетворения. Но оно длилось ровно до того момента, как он взглянул на часы. Он ужасно непростительно и совершенно очевидно проспал.
Вечером после отработки ноги сами привели его к старому месту сбора – обычно они собирались за ночным клубом и устраивали там небольшие танцевальные поединки смеха ради. Приятели были рады его видеть, все смеялись и было так… ну так, как раньше, когда он зависал там каждый день. Какие-то новые девчонки поспорили, что смогут зажечь танцпол и, сам того не ожидая, Джин просто присоединился к ним.
Широта включил музыку - о да, его лучший друг знал, что поставить, чтобы все заиграло, закружило в нужном ритме. Он редко ошибался с выбором композиции, ведь именно благодаря музыке они и познакомились однажды.
Светящаяся вывеска клуба отбрасывала на лица танцующих разноцветные отсветы. Джин то мягко, словно играючи, двигался навстречу, то резко отталкивал своих подруг. Плавность его движений подчеркивала сексуальность танца, но где-то на грани дозволенного Джин вновь подхватывал ритм, словно сливаясь с ним, и его непроизвольная эротичность оставалась всего лишь дразнящим обещанием.
Ему хватило пару таких спонтанных танцев, чтобы вновь почувствовать себя собой. Проблемы остались где-то далеко, и Джин мог дышать свободно и ни о чем не думать. Просто двигаться и получать удовольствие от процесса. Так все и должно быть.
Дома он без сил упал в постель, даже не раздеваясь. И спал блаженным сном уставшего, но счастливого человека.
Жаль, что утро не заставило себя ждать. В соседней комнате снова кричали друг на друга предки, а в его приоткрытой двери уже маячила расстроенная мордашка младшей сестры.
- Ты не спишь, Джин?
Аканиши приподнявшись, снова плюхнулся на постель, закрыв лицо подушкой.
- Заходи, только дверь закрой, - пробубнил он из-под подушки.
- Я не слышала, как ты пришел… - садясь на кровать, сказала она. – И разве тебе не нужно на работу?
- Угу, - выдавил из себя Джин. – Типа того.
- Знаешь что? Я стану знаменитой певицей и тебе не придется ходить на работу. Певицы получают много денег, я по телеку видела.
- Школу сначала закончи, певица…
- Для этого не обязательно заканчивать школу.
Джин убрал подушку, и, нахмурившись, посмотрел на сестру. Она была еще такая мелкая, а уже думала о таких вещах.
- Даже не мечтай, если ты не закончишь школу, я… - на секунду Джин задумался, чем он мог пригрозить этой малявке, ведь он не был примерным старшим братом. – Я не научу тебя танцевать, ясно? А без этого какая ж из тебя выйдет певица? Они должны уметь все, и особенно танцевать.
- Ну… - она заметно приуныла, ведь она много раз видела, как Джин танцует и, как и всякая младшая сестра, с трепетом смотрела на все, что делал старший брат.
Успокоившись, Джин улыбнулся и легко щелкнул приунывшую сестренку по носу.
- Все у тебя получится, главное не вешать нос. Хочешь, покажу пару движений?
Она сразу перестала хмуриться и с жаром кивнула. И как тут было не опоздать на отработку?
Когда Джин наконец переступил порог Академии, то сразу попал на ковер к заведующей, которая взяла над ним шефство.
- Еще одно такое опоздание, и мне придется доложить об этом твоему куратору, - строго выговаривала ему старая кошелка.
Джин, конечно, кивал, усиленно пряча глаза и делая вид, что сожалеет. Но настоящее сожаление вообще не входило в комплект качеств Аканиши Джина. А потому, как только он оказался за пределами кабинета старой перечницы, весело насвистывая под нос недавнюю песню, под которую танцевал, он направился по коридору в свой любимый факультет любителей трико. В самом деле, что могло еще больше поднять ему настроение, как не высокохудожественные «па» под наискучнейшую музыку в мире.
Каме.
Каменаши не помнил, как добрался до дома после увиденного танца. Кажется, он выбрался из толпы зевак и пошел за теми, кто удалялся от клуба, к ярко освещенной улице. А там то ли поймал такси, то ли сел на автобус – не помнил, но сознание отметило лишь факт его прихода домой. Он настолько погрузился в размышления о произошедшем, что спокойно прошел мимо кабинета отца незамеченным. Хотя ранее ему приходилось аккуратно проскальзывать мимо почти всегда открытой двери, что не имело никакого смысла – отец всегда его замечал и часто окликал. Но сегодня все было иначе, и даже если бы в особняке вовсю шел очередной званый ужин – подобные приемы часто устраивались в их семье, - Каменаши не заметил бы и его.
Поднявшись к себе в комнату, Каменаши швырнул рюкзак в угол, а сам, не раздеваясь, рухнул на кровать. В ушах звучала та тягучая музыка, услышанная у клуба, а перед глазами извивалась фигура того уборщика из Академии. Даже девицы отошли на второй план как недостаточно соответствующие мастерству танцора. Каменаши «просматривал» этот танец снова и снова, пока перед глазами не заплясали разноцветные круги. Казалось, мироздание решило его окончательно добить – раздразнив и показав то, что ему не светит. Мысли путались, одна за другой вылезая вперед: как можно так двигаться? Какие движения необходимо разучить, чтобы двигаться так же? Как это можно использовать для проекта? Как, черт возьми, зовут того уборщика?
После продолжительного лежания, Каменаши, не желая упустить ни малейшей детали, сохранившейся в памяти, поднялся, скинул куртку и встал в центре комнаты. Прикрыв глаза, он попытался мысленно воспроизвести ту мелодию, а затем плавно покачнулся сначала в одну сторону, а затем в другую, словно пробуя музыку на вкус. Сбиваясь раз за разом, оступаясь от нетерпения и напряжения, Каменаши хмурился и пытался двигаться так, как видел. Однако так и не смог повторить толком ни одного движения танцора. Отчаявшись, он снова улегся на кровать. Предстояло решить, что делать дальше.
Утро настигло Каменаши неожиданно. Казалось бы, только что темную комнату освещали уличные огни, а вот уже в окна вползает предрассветный туман. С отстраненным удивлением Каменаши посмотрел на незашторенные окна и светлеющее небо и осознал, что за размышлениями не спал всю ночь. Но невероятный эффект от вчерашнего вдохновения танцем еще не выветрился окончательно, тихонько бурля в нем словно пузырьки выдыхающегося шампанского в бокале.
Потянувшись и разминая затекшие за ночь мышцы, он встал с кровати и поплелся в душ, на ходу раздеваясь. Уже стоя под душем, он прокручивал в уме возможные варианты, о которых размышлял ночью. То, что танцора-уборщика нужно было брать в оборот – факт. Только как это сделать, учитывая, что он ничего о нем не знает, даже имени. Придется воспользоваться помощью Ато-сан.
Выскочив из душа, Каменаши наскоро вытерся, оделся и, схватив неразобранный с вечера рюкзак и батончик мюсли вместо завтрака, помчался в Академию. После ночных бесплодных попыток повторить танцевальные «па» тело требовало движения, и он надеялся потанцевать до начала занятий.
В самой Академии он предварительно заглянул в приемную отца, проверяя, на месте ли его секретарь. Ато-сан предсказуемо была на своем месте, она недоуменно посмотрела на возникшего на пороге Каменаши. Для нее не было новостью, что тот часто тренируется с утра, но он ни разу не заглядывал сюда.
- А зачем тебе это? – нахмурилась она на вопрос Каменаши о том хулигане-уборщике. – Он что-то натворил? Или мешает заниматься?
Заверив, что все в порядке, а ему просто интересно, кто это такой, он услышал имя и краткую справку об этой личности. После чего поблагодарил секретаря и отправился в зал тренироваться.
Каменаши нервничал. Правда, он старался не признаваться себе в этом, просто усиленно гонял сокурсников в надежде отвлечься. Те же, и так не имея возможности повторить все движения полностью, сейчас готовы были просто взвыть от усталости и несправедливости. На робкие вопросы кого-то из студентов о маленьком перерыве, Каменаши только огрызался и заставлял работать еще усерднее. Но нервничал он не только из-за предполагаемого разговора, а еще и потому, что Аканиши Джина, бестолкового уборщика и отличного танцора, по-прежнему не было в танцзале. Успокаивая себя тем, что отрабатывать тому еще долго, а сегодня просто что-то могло его задержать, Каменаши прикрыл глаза, снова воспроизводя вчерашнюю картину. Как жаль, что он не мог «транслировать» это остальным, чтобы они увидели, чего он от них хотел.
Аканиши, наперевес со шваброй, появился в дверях зала спустя пару часов. Каменаши встрепенулся и закусил губу.
- Перерыв! – звонко воскликнул он, подхватывая полотенце и утирая катившийся со лба пот. Сокурсники облегченно и радостно загалдели, подхватив свои вещи, они моментально умчались из зала. Сам же Каменаши медлил, не зная, как подступиться к уборщику и вообще с чего начать. Тот же, насвистывая, макнул швабру в ведро с водой, плюхнул вниз и начал мыть пол. Со стороны, конечно, это выглядело так, будто бы он просто развозит грязь, и будь тут руководство, то обязательно попеняло бы ему на недостаточное усердие. Но в зале был только Каменаши и смотрел он отнюдь не на мутные разводы воды на мокром полу.
Он наблюдал за Аканиши, недоумевая, почему не замечал раньше, как тот двигается. Легкие, какие-то невесомые шаги, несмотря на грубые ботинки, траектория движений плеч и бедер, даже скрытых свободной рабочей одеждой – всё это завораживало и подкидывало воображению различные картинки, как еще он мог бы двигаться и танцевать. Во всех его движениях скользила та естественная плавность и грация, коей многие профессиональные танцоры не могут достичь очень долго, а порой вообще никогда. Джин словно не мог находиться в статичном положении, двигаясь постоянно. Настолько, что даже если его заставить замереть, он все равно будет двигаться – не заметно глазу, но по ощущениям так точно. Ни одного механического действия, словно перетекающая ртуть – Аканиши скользил по залу, не замечая уставившегося на него Каменаши. И если до этого момента еще оставались какие-то сомнения, то сейчас они рассеялись полностью.
И заметив, что Аканиши со шваброй приближается к нему, Каменаши собрался с духом.
Джин.
Аканиши возил шваброй по полу, передвигаясь так, будто она была его партнершей по танцу. Он не сразу заметил, что этот заносчивый выскочка, сын директора, все еще был здесь и как-то странно наблюдал за ним. Джин плавно, не спеша подошел к нему, отвесив шутливый поклон и явно наслаждаясь моментом. От него не ускользнуло, как Каменаши напрягся при его приближении. И как продолжал нервно смотреть на него.
«Ну вот, - подумал Джин, - сейчас опять начнется. Он так пялится, будто я ему денег должен».
Однако вслух он, с предельной вежливостью, которая только подчеркивала сарказм, сказал:
- Доброе утро, не правда ли, прекрасный денек? – и с усмешкой надув пузырь из жвачки, громко лопнул его, дополнив свою фразу этим совсем не вежливым жестом.
- Что? – кажется, Каменаши даже вздрогнул от звука лопнувшего пузыря. - Денек? Д-да, наверное, прекрасный, - бросив быстрый взгляд в окно, за которым собирались тучи, ответил он.
- Хм, - Джин только хмыкнул, слегка удивленный странной реакцией Каменаши.
- Я подумал и решил, что научу тебя танцевать! – внезапно выпалил Каменаши на одном дыхании.
От самоуверенных и наполненных какой-то раздражительной злостью слов Каменаши, Джин опешил. Вот уж чего он не ожидал услышать на свое ироничное замечание, так это предложения научить его танцевать. Научить. Его. Танцевать.
Вот это шутка куда лучше той, которую выкинул он сам. И, как и положено после отличного анекдота, Аканиши рассмеялся. Громко и искренне. Он так вошел в раж, что даже согнулся пополам от смеха и не сразу смог успокоиться и взять себя в руки.
- Ты научишь меня танцевать? – наконец, с трудом выдавил он, чуть было снова не ударяясь в безудержный смех. – Позволь узнать, о великий учитель, на кой черт мне сдались твои уроки танцев?
- Ну-у... - Каменаши чуть замялся, кусая губы. - Ты же сам говорил, что мог бы дрыгать ногами и лучше, если бы подучился. Так вот я и предлагаю тебе это!
Аканиши поднял глаза к потолку, глубоко вздохнул и попытался сделать вид, что он серьезно обдумывает предложение Каменаши. Вот только искорки в глазах и все еще расползающаяся по всему лицу улыбка не давали ему сохранить это впечатление.
Он что, не шутит? – вдруг задался вполне логичным вопросом Аканиши.
А ведь этот напыщенный танцор серьезно предлагал ему уроки танцев. Джин, совершенно не желая того, даже представил себя в трико, подпрыгивающим под классическую музыку. И эта картинка стерла улыбку с его лица. К такому позору он просто был не готов.
- Слушай, ты же не можешь серьезно мне предлагать такую затею, - озвучил Аканиши свои мысли. – Ты случайно не падал сегодня, может, у тебя температура поднялась от перенапряжения? Я же уборщик, тип с уголовными наклонностями, забыл?
- Да не падал я, - буркнул Каменаши и порывисто выдохнул. - Я видел тебя вчера, ну, как ты танцуешь. У клуба.
Аканиши молчал, ожидая дальнейших слов. Ну видел он его у клуба и что теперь? Его многие там видели, а раньше он вообще каждый вечер тусил там с друзьями, до этой дурацкой отработки. Видя, что Джин молчит, Каменаши продолжил:
- Я знаю, что ты в принципе умеешь танцевать, - он явно старательно подбирал слова. - Только не умеешь так, как нужно мне. А мне сейчас это необходимо - твои умения. Потому я и предлагаю тебе научиться, чтобы ты мог станцевать со мной.
Выдав все это, Каменаши сцепил руки в замок и чуть отошел от Аканиши.
Джин был немало озадачен откровенностью Каменаши и эта откровенность, мягко говоря, выбила его из колеи. Тут уже не прикроешься иронией и не отшутишься. И его осознание превосходства перед сыном директора просто осыпалось к ногам притихшего вдруг Каменаши. Даже для Джина не оценить эту внезапную открытость и честность было бы чересчур. Да и в действительности, парень не сделал ему ничего плохого, а его манеры – что ж, у каждого свои недостатки.
Аканиши вздохнул, признавая свое поражение. Он не хотел учиться танцевать, но еще больше его тяготила работа здесь и, чего уж там, мытье полов уже просто осточертело.
- Ну, предположим, - начал Джин и тут же добавил для пущей убедительности, - просто предположим, я соглашусь. Но какой мне от этого резон? Это твой проект, а не мой, я здесь даже не учусь, чтобы можно было рассчитывать на какую-то оценку. Я вполне доволен своим стилем танца и меня совсем не прет от классической музыки и всего этого…
Он попытался поднять ногу и показать, потому что вновь обозвать классический танец «дрыганьем ногами» у него уже не поворачивался язык.
Каменаши внешне никак не отреагировал на слова Джина – обрадовался он или огорчился, было неясно со стороны.
- Да, это мой выпускной проект, - ответил Каменаши. – И он даст право на… да неважно! Главное, что показать его нужно через два месяца. К тому же у тебя очень интересный и… своеобразный стиль, и мне было бы интересно посмотреть на такой симбиоз твоего стиля и классики.
Каменаши замолчал и Джин не стал перебивать его размышления, он ведь все еще не ответил на главный вопрос – какой прок Джину от того, что он поможет Каменаши.
- А какой резон? Не знаю, - честно ответил Каменаши, и быстро продолжил. – Возможность показать себя профессионалам? Вдруг тобой заинтересуются, и ты пойдешь дальше? Может, ты хочешь денег? – но тут же Каменаши разочарованно ответил на свой же вопрос: - Прости, у меня нет денег, чтобы заплатить тебе за помощь. И… я правда не знаю!
Аканиши слушал и лицо его менялось в соответствии с новыми вариантами, но все эти предположения были далеки от того, чего ждал Джин. Откровенно говоря, он-то думал, что Каменаши догадается, как отплатить за помощь. С другой стороны, Джин проникся к Каменаши некоторым уважением за его целеустремленное желание – ради своего проекта он даже не погнушался просить помощи у какого-то уборщика. Это наводило Джина на мысли, что он не такой уж и сноб, каким Джин считал его поначалу.
Но как он мог согласиться работать с Каменаши, если ради этого придется жертвовать личным временем, которого у него и на собственные-то задумки не оставалось?
- Извини, я хотел бы тебе помочь, честно… - начал Джин, почти уже чувствуя, что сожаления на сей раз не притворные, а это с ним вообще редко случалось, сожалеть о чем-то. – Но у меня правда нет на это времени…
Он подхватил ведро и швабру, бросив на Каменаши извиняющийся взгляд, и уже собирался направиться к выходу, но Каменаши снова заговорил и Джин остановился.
- А если... – кусая губы, с какой-то безнадежностью в голосе начал он. - А если тебе сократят часы отработок?
Джин замер, уже не ожидая услышать долгожданного предложения. Однако он не спешил оборачиваться, пытаясь стереть с губ победную улыбку. Наконец, кое-как примерив на себя маску неуверенного сомнения, он медленно, словно нехотя, повернулся к Каменаши.
- Ты правда сможешь это устроить? – спросил он с надеждой.
- Я... - Каменаши запнулся, но твердо закончил. - Я смогу, да.
Широко улыбаясь, Джин с грохотом поставил ведро, скорее удачно уронив его на пол, и протянул руку слегка озадаченному Каменаши.
- По рукам, приятель! – сияя лучезарной улыбкой, он жизнерадостно добавил. – Давай сделаем это.
Но он даже не догадывался, что именно ему предстоит делать и во что он вообще ввязался. Просто, как и всегда, Джин воспользовался подвернувшимся шансом откосить от работы и был этому безмерно рад.
- Отлично! – на лице Каменаши читалось облегчение, он охотно пожал протянутую руку Джина. - Спасибо тебе! Встречаемся завтра в два часа здесь же.
Каменаши улыбнулся и направился к своим вещам, но обернулся и добавил:
- Да! И не забудь трико!
Улыбка сползла с лица Джина. Он так и остался стоять, глядя вслед Каменаши.
- К-какое еще трико…. – пробубнил он, не осознавая, что предъявлять претензии уже некому.
Вот черт! Мы так не договаривались! – хотел было крикнуть Джин, когда до него, наконец, дошло, что Каменаши действительно ждет, что он придет в трико. В ТРИКО!!!
- Ни за что! – процедил он сквозь зубы, снова хватая ведро и закидывая на плечо швабру.
Каме.
Каменаши вышел из танцзала в приподнятом настроении. Разговор с Аканиши, в результате которого он все же получил согласие на помощь, воодушевлял. Первоначально он отправился к завучу – надо было выполнить обещание и выпросить разрешение для Аканиши. А уже после этого идти оповещать отца.
Заведующая предсказуемо была очень удивлена и недовольна – где это видано, чтобы наказанные хулиганы отлынивали – пусть и официально – от своих прямых обязанностей. Да и скепсиса в ней было не занимать. Она не верила, что Аканиши способен на то, чтобы участвовать в танцевальном проекте, как бы ее ни убеждали. Каменаши пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить завуча как в необходимости подобных изменений, так и в положительном исходе оных.
После долгих уговоров она неохотно согласилась, но заявила, что если директор не разрешит, то и она, разумеется, откажет. Единственное, что Каменаши попросил, это возможность рассказать директору самостоятельно, обещая взять всю вину на себя. А в том, что гнев отца будет сильным, он не сомневался. Поблагодарив завуча, Каменаши вышел из ее кабинета.
От хорошего настроения почти ничего не осталось – впереди был самый сложный этап. Подойдя к кабинету директора, Каменаши притормозил, чтобы собраться с мыслями и настроиться. Однако настраивался он зря – директора на месте не оказалось. Ато-сан как-то виновато сообщила, что он уехал по делам и сегодня сюда уже не вернется. С одной стороны, Каменаши малодушно обрадовался, что не придется разговаривать именно сейчас. Но с другой – это было плохо. Лучше быстрее прояснить этот вопрос и добиться разрешения – Аканиши завтра уже придет на репетицию, а если разрешения на тот момент не будет, то проблем не оберешься. Но делать все равно было нечего и, поблагодарив секретаря, Каменаши отправился домой.
Отец появился дома только к ужину, но настроен на какие-либо разговоры не был. Сухо поздоровавшись, он закрылся в своем кабинете. Каменаши прождал его до позднего вечера, но, не дождавшись, отправился спать. Однако сон не шел. Чем больше проходило времени, тем слабее становилась его решимость. Нет, он ни в коем случае не хотел отказываться от такого шанса, предоставленного ему каким-то чудом – кто же знал, что Аканиши способен так двигаться! Но Каменаши знал своего отца и поэтому не был уверен, что тот согласится, даже если ему показать, как тот способен танцевать. Если уж он своего сына не воспринимает всерьез, то что говорить о хулигане, повредившем имущество Академии – его любимого детища. В подобных размышлениях, чередуясь с урывками сна, и прошла его ночь.
Утром отец уже заканчивал завтрак, когда Каменаши спустился на кухню.
- Мне нужно с тобой поговорить! – выпалил он, замерев в дверях. – Это срочно. И важно!
- И тебе доброе утро, - сухо ответил отец, промокнув губы салфеткой и встав из-за стола. – Мне некогда, я уже уезжаю.
- Я еду с тобой, - тоном, не терпящим возражений, заявил Каменаши. Словно понимал, что если не сейчас, то уже никогда. – Мне действительно нужно с тобой поговорить.
Отец поджал губы, но промолчал. Вдвоем они вышли из дома и подошли к машине. Устроившись на сидении и пристегнувшись, Каменаши подождал, пока отец вырулит на дорогу и отъедет от дома, и лишь после этого завел разговор.
- Я больше не привлекаю других студентов к своему проекту, - начал он издалека, глядя вроде бы в окно, но краем глаза наблюдая за отцом.
- Вот и правильно, - одобрительно сказал отец. – Надеюсь, теперь ты понял, что этот твой проект никуда не годен и нечего тратить на него время. У тебя пока есть возможность…
- Э-э, я как раз об этом и хотел поговорить, - перебил отца Каменаши и, увидев, что тот недоуменно нахмурился, продолжил, - о проекте. Я нашел себе партнера, и это не наш студент!
Отец некоторое время ехал молча, то ли переваривая услышанное, то ли собирая недовольные возражения, чтобы высказать их разом.
- Где ты мог найти себе партнера по танцам не из студентов? – только и спросил он, перестраиваясь в соседний ряд, чтобы свернуть на дорогу, ведущую к Академии.
- Это… - Каменаши на секунду замялся, но все же закончил фразу, - это Аканиши Джин, тот уборщик, который отбывает наказание в Академии.
- Что?! – отец так резко нажал на тормоз, что от аварийной ситуации их спасло только отсутствие рядом других машин. – Ты издеваешься?
Дернувшись на ремне безопасности, Каменаши испуганно выдохнул. Наверное, опрометчиво было заводить разговор в машине, но времени ждать больше не было.
- Нет, я… - хрипло начал он и откашлялся. – Я не издеваюсь и не шучу. Я знаю, как он танцует. Я видел это. И это потрясающе! Он тот, кто мне нужен. Он сможет, я уверен! Только тогда ему вместо уборки нужно тренироваться со мной до самого экзамена. Я уже говорил с завучем и она разрешит, если разрешишь ты.
С каждым сказанным словом Каменаши отчаянно всплескивал руками, пытаясь доказать отцу, что это отличная возможность. Однако Каменаши-сан не слушал никаких доводов, ругаясь на сына и его проклятый проект, из-за которого столько проблем.
- Я запрещаю тебе и брать в помощь этого хулигана, и вообще представлять этот проект на экзамене! – продолжал ругаться отец, не слушая сына. – Будешь показывать просто классический танец.
- Тогда я уйду из Академии! – использовал Каменаши свой последний, если не единственный, козырь и уверенно посмотрел на внезапно замолчавшего отца. – Если ты запретишь мне танцевать так, как я хочу, и взять в партнеры Аканиши Джина, то я уйду из Академии. Но не буду скрывать от других, что послужило причиной ухода.
Если до этого Каменаши сомневался в том, что даже просто озвучит угрозу, которую, казалось, даже сам не будет воспринимать всерьез, то именно в этот момент он осознал, что действительно готов уйти из Академии, если тут ему так подрезают крылья. И страх перед этим отошел на задний план. Правда, оставалось обещание Джину, которое он не выполнил и, видимо, уже не сможет. Но что придумать по этому поводу, Каменаши пока не знал. Поэтому сейчас просто сидел и ждал вердикта от отца.
- Хорошо, - после долгого молчания сказал Каменаши-сан, не глядя на сына. – Ты волен делать что хочешь. Можешь взять в партнеры того уборщика и показать ваше… «шоу» на экзамене. Но выступать вы будете последними. Никакой помощи ни от кого ты не получишь – ни музыки, ни декораций, ни освещения. Тебе запрещено пользоваться тем, что будет у других студентов. Если ты по-прежнему хочешь показать свой проект и уверен в своих силах, значит, найдешь возможность выкрутиться. А теперь выметайся из машины. До Академии доберешься сам.
Каменаши, закусив губу, молча вылез из машины и поплелся на ближайшую автобусную остановку. Выцарапанная и кажущаяся сомнительной победа в этом поединке с отцом совершенно не радовала.
Добравшись до Академии, Каменаши первым делом заглянул к завучу и заверил, что отец разрешил привлечь уборщика к тренировкам, а значит, на это время его рабочие часы сокращаются. Затем Каменаши кое-как отсидел основные занятия, но пребывал в основном в своих мыслях. Помимо танца и репетиций теперь предстояло решать вопрос с музыкой. И если сама композиция, под которую планировалось выступать, более-менее была готова, то вот на чем она будет проигрываться и кто будет запускать ее, пока было неясно. С декорациями вопрос тоже был открыт. Раньше Каменаши не задумывался об антураже, думая, что будет выступать среди стандартного оформления. Но теперь, после запрета отца, нужно было продумать хотя бы элементарный фон. С такими мыслями он добрел то танцкласса. Аканиши еще не было, и Каменаши подумал, что хоть для кого-то события сегодняшнего дня будут приятны. Желая скоротать время в ожидании будущего партнера и успокоиться после напряженного разговора с отцом, Каменаши переоделся и включил музыкальный центр. Сегодня танец давался особенно трудно. Каменаши танцевал неистово, одержимо, желая выплеснуть через танец все, что жгло изнутри. Все движения, повороты и прыжки были наполнены болезненным отчаянием. Каменаши словно пытался следовать за музыкой, доказывая ей, что достоин танцевать под нее. Только он! И если ему не предоставить этой возможности, он потеряется, растворится. Вскоре мышцы заныли, а легкие горели, выталкивая воздух сквозь приоткрытые губы, заставляя тяжело и часто дышать. Он остановился вместе с последними аккордами и замер на месте.
Он открыл глаза и огляделся, замечая, что был в зале уже не один.
Авторы: Sayako & Vikara
Артеры: Sayako; Vikara
Пейринг: АКаме
Жанр: AU, romance, френдшип
Рейтинг: G
Количество слов: ~23 500 слов
Краткое содержание: Джин - безалаберный хулиган, который, однако, прекрасно танцует. Во время очередной хулиганской выходки он портит имущество академии искусств, и в качестве наказания его отправляют туда на отработку. Каме - сын директора этой академии и как раз работает над выпускным проектом, но Шинтаро, его партнер по танцу, неожиданно уезжает на стажировку. Каме вынужден искать нового партнера, только вот никто не способен заменить уехавшего Шинтаро. До тех пор, пока однажды он не видит, как танцует Джин. И хотя они с самого начала цапаются и язвят друг другу, Каме думает, что было бы неплохо его уговорить помочь ему...
Примечание: если вам показалось, что эта история напоминает популярный фильм про танцы - вам не показалось) Своеобразный ретеллинг фильма "Шаг вперед".
Джин.
Этот вечер так и манил, так и просил зажечь его. Ну как Аканиши мог устоять?
Он много раз попадал в неприятности, но Удача все еще была на его стороне. Вот почему он и сейчас был свободен, как ветер, и летел с друзьями сквозь огни ночного города на крутой тачке с орущей на два квартала музыкой.
В такие моменты Джин не мог усидеть на месте. Из него так и рвалась наружу жажда движений, тело само начинало двигаться в такт музыке. Его настроение просто не позволяло избежать очередного танцевального поединка в каком-нибудь неожиданном месте, это было совершенно невозможно. Особенно для Аканиши. Эту забаву они придумали давно, посчитав остроумным устроить представление на пороге Академии Искусств и заткнуть за пояс богатеньких учеников, бездарно тративших свои годы на то, что другим, таким, как Аканиши, давалось легко и просто. Основная идея заключалась в том, чтобы снять все на видео, а потом выложить в сеть и почивать на лаврах славы.
Аканиши и его друзья, из числа любителей уличных танцев, вышли из машины. Музыка стихла, свет фар погас. Достав из багажника небольшой компактный магнитофон на батарейках, ребята направились к высокому забору, окружавшему Академию. В их портовом городе, находившемся не так уж далеко от столицы, Академия Искусств была достаточно известным и узнаваемым местом, сюда хотели поступить юные дарования не только из здешних, но и из более далеких городов, считая, что известная Академия – это первый шаг на пути в столицу, а там уже и дальше, если таланта хватит. Вот только чтобы поступить туда, таланта было мало, а иногда и вовсе не требовалось – обучение стоило денег и именно поэтому такие, как Джин и его приятели, свысока смотрели на студентов, считая их «удачу» незаслуженной и проплаченной родителями. Что уж говорить о талантах, ими тут и не пахло!
- Эй, Джин, готов спорить, у тебя кишка тонка! – подначивал Широта, бодро направляясь к забору.
Джин лишь усмехнулся, надвинув кепку на глаза. Его никогда не останавливали ни толщина кишки, ни подтрунивания лучшего друга. Он уже видел себя звездой ю-туба.
Аканиши подошел к забору, играючи забрался наверх и так же ловко спрыгнул, явно не в первый раз преодолевая подобные препятствия. Остальные парни из компании последовали его примеру.
Оказавшись на территории Академии, они дошли до крыльца и включили музыку.
Широта достал телефон, собираясь приобщиться к славе Джина, но только в качестве оператора. Все шло как по маслу – каждый исполнял свою роль, и задумка приобретала все более реальные очертания. Пока не случилось нечто, что буквально разбило всякие надежды на благополучный конец их затеи и последующую славу. Один из дружков Джина, слишком резко поддавшись вперед, разбил окно на первом этаже Академии. Звон стекла отрезвил не только ребят. Во двор, мелькая светом фонарей, выбежали охранники и компания юных танцоров бросилась врассыпную.
Аканиши уже добежал до забора, когда понял, что в спешке уронил свою кепку. Он помчался назад, решив, что Удача не подведет его и сегодня. Но, видимо, именно в этот день она решила взять выходной. Охранник повалил его на газон, заломив руки за спину. Парни уже успели перемахнуть через забор и, сверкнув на прощание подошвами кроссовок, скрылись за поворотом.
- Попался, - констатировал очевидное охранник. – Теперь не отвертишься, любитель ночных танцев.
Одно утешало Аканиши, несмотря на паршивый финал их великой задумки – любимая кепка была с ним.
В день суда Джин почти весь процесс проспал и только когда судья зачитывал приговор, соизволил открыть глаза и послушать. Однако, он уже знал, что не услышит ничего хорошего.
- За хулиганство и порчу имущества Аканиши Джину назначается наказание в виде двухсот пятидесяти часов общественных работ и полного возмещения причиненного ущерба Академии Искусств, - удар молотка судьи определил судьбу Джина на ближайшие месяцы. Но сам Аканиши практически ничего не ощущал по этому поводу. Всего лишь какие-то работы, единственное, что его действительно расстраивало, так это то, что придется целыми днями лицезреть неудачников из Академии, вот это действительно было для него настоящим наказанием.
Так несостоявшейся звезде ю-туба предстояло на ближайшие месяцы постигать азы новой профессии и завоевывать славу более тернистым путем – посредством швабры и тряпки. И пусть эти сомнительные помощники не отличались сговорчивостью, они, по крайней мере, не бросали своего товарища на поле боя, как некоторые так называемые друзья.
Но Аканиши был бы не Аканиши, если бы смирился с подобной судьбой и не лелеял надежды откосить от постыдной вахты. Он еще не придумал как, но это его не смущало. Джин всегда действовал интуитивно, подстраиваясь под обстоятельства. Совсем скоро должно было состояться то событие, которое Аканиши никак не мог пропустить. Ради этой танцевальной баталии всех уличных танцоров он обязательно найдет выход из своего неприятного положения. Иначе и быть не могло. Ведь он не просто хотел участвовать. Он рассчитывал победить.
Каме.
Каменаши Казуя быстро шел по коридорам Академии Искусств, стремясь застать директора на своем месте. Две минуты назад прозвенел звонок с очередного занятия, и студенты высыпали в коридор из студий и залов, что ощутимо мешало передвижению. Рассеянно кивая в ответ на приветствия знакомых, Каменаши ускорил шаг, ощущая, как немного сбивается дыхание. И хотя натренированные танцами легкие не позволяли запыхаться от такого ритма, Каменаши был слишком зол, отчего учащалось дыхание и ускорялся пульс.
- Казу? Казуя, подожди! – пытался догнать Каменаши один из студентов Академии. – Я не хотел, чтобы ты узнал так. Да подожди же ты!
Но Каменаши, махнув назад рукой с зажатыми в ней документами, даже не обернулся и практически ворвался в приоткрытую дверь приемной директора. Секретаря – пожилой, но задорной Ато-сан – не было на месте, поэтому он без зазрения совести ввалился в кабинет директора.
- Это правда? – немного дрогнувшим голосом спросил он сидящего за столом мужчину, швырнув ему на стол документы. – Это правда, что ты отправляешь Шинтаро на стажировку? Именно сейчас?!
Директор Академии Искусств неторопливо поднялся из-за стола, небрежно отодвинув брошенные документы, и подошел к двери.
- Ты мог бы закрывать за собой дверь. Или хочешь поставить меня в неловкое положение, демонстрируя всем любопытным нашу очередную ссору? – с этими словами он аккуратно прикрыл дверь и вернулся за стол, поправляя галстук. – Что ты себе позволяешь?
- Прости, отец, - в голосе Каменаши не было ни капли раскаяния. – Так это правда?
- Правда, - пожал плечами директор. – Я действительно отправляю его на стажировку на два месяца. Он перспективный студент и сможет узнать там много полезного. Я думал, ты будешь рад за друга.
- Ты издеваешься?! – воскликнул Каменаши, подскочил к столу и уперся руками, нависая над директором. – Ты же знаешь, что у нас с ним совместный выпускной проект. Мы три года его готовили.
- Ну, если все пройдет хорошо, Шинтаро вернется как раз к выпуску. Вы вполне успеете закончить проект. А если нет – подготовишь другой номер, - невозмутимо ответил директор, протягивая Каменаши документы. – Думаю, будет лучше, если ты вернешь ему это.
- Но я не могу! Я не успею подготовить другой номер, и ты это прекрасно знаешь, - Каменаши кусал губы, отчаянно пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. Если Шинтаро уедет, то рухнет все то, о чем он мечтал, а два месяца, за которые нужно что-то придумать, не идут ни в какое сравнение с тремя годами подготовки. – Ты не можешь его отсылать сейчас! Папа, пожалуйста…
- Я все сказал, Казуя! – прикрикнул директор, начиная терять терпение, и тряхнул документами, которые по-прежнему были в его руке. – Шинтаро послезавтра отправляется на стажировку, а ты готовишься к выпуску. А теперь, будь любезен, отправляйся на занятия и верни документы Шинтаро. И закрой за собой дверь с той стороны.
- Я этого так не оставлю! – Каменаши схватил документы и вылетел из кабинета, нарочито громко хлопнув дверью. Уже сидевшая на своем месте Ато-сан лишь укоризненно покачала головой, но ничего не сказала – она часто бывала свидетельницей ссор директора и его сына и предпочитала не вмешиваться.
В коридоре у двери в приемную мялся Мияо Шинтаро – студент Академии, предмет разногласий отца и сына, а также, по совместительству, друг Каменаши Казуи.
Каменаши вышел из приемной и, наткнувшись на Шинтаро, припечатал к его груди документы. Дождавшись, пока тот их перехватит, он отвернулся и пошел на занятия, не имея ни малейшего желания разговаривать с предателем, каким он считал Шинтаро. Предстояло серьезно подумать, что делать с выпускным проектом.
Джин.
Первый день Аканиши в качестве уборщика начался весьма уныло. Скажем прямо, эта роль, на которую Джин и не претендовал, была ему не очень-то к лицу. С ехидной улыбочкой штатный уборщик вручил своему временному стажеру швабру, со словами:
- Постарайся на этот раз ничего не разбить и не сломать.
С кислой миной, будто говорящей «ха-ха, как остроумно», Джин направился по коридору, размышляя о том, какое место первым почтить своим вниманием. Он лениво прогуливался, заглядывая во все классы, но не особенно стремясь где-то задерживаться. Стайка девчонок пронеслась мимо, одарив Аканиши высокомерными взглядами и смешками. Надвинув кепку на глаза, Джин двинулся дальше, предупреждая свое появление громким чавканьем жвачкой и громыханием ведра о швабру.
Раньше Джину не приходилось бывать внутри Академии, это большое красивое здание он всегда наблюдал лишь снаружи и сейчас устроил себе небольшую самостоятельную экскурсию. Академия Искусств делилась на несколько частей, в каждой располагался свой факультатив. Широкие коридоры и огромные окна в немного готическом стиле создавали приятное впечатление, однако на Аканиши наводили уныние. Как только он оказался в той части, где занимались художники и скульпторы, не задумываясь, свернул в самый светлый коридор, ведущий подальше от их обители. О причинах его выбора не сложно догадаться - кто ж захочет мыть полы там, где они уже похожи на полотно не самого талантливого импрессиониста? Говорить о скульпторах и вовсе не приходилось.
Куда проще дела обстояли с музыкой и танцами. Да и чего уж греха таить, эта тема была намного ближе Аканиши, чем прочие искусства. Он не спешил применять свои знания в области чистоты и просто заглядывал во все приоткрытые двери в надежде, что занятый группой учащихся класс не придется мыть.
За очередной дверью какие-то мажоры в трико пытались танцевать. По крайней мере, так это выглядело в глазах Аканиши, и их попытки явно не относились к числу удачных. «Только посмотрите на них, – думал Аканиши, - что за движения, что за позы, а вон тот и вовсе как цапля на помосте, никакой грации, сплошная техника, развороты-повороты и ноль эмоций. Двигаются, как механические куклы».
Взгляд Джина прошелся по группе танцоров, на мгновение остановившись на одном из них. А вот в нем что-то было, может, в движениях, а может, в той гибкости, с которой он двигался. Или дело было в его лице, в глазах, горящих каким-то одержимым огнем.
И конечно, засмотревшись на этого серьезно настроенного парня, Джин и не думал об уборке. Удобно облокотившись о швабру, он смотрел и мысленно высмеивал почти все пируэты богатых выскочек, пытавшихся повторить движения за тем самым танцором, который показался ему наиболее интересным. Наблюдая, Джин невольно задавался вопросом, почему этот парень так бесится, буквально испепеляя всех взглядом и крича на всех подряд. Они явно не начнут танцевать лучше, если на них будут и дальше так орать.
Джин дождался конца репетиции и только тогда вспомнил, зачем он здесь. Время пролетело, а работа все так же стояла на месте. Так он отсюда вообще не уйдет, если хоть что-то не сделает.
Уже поворачиваясь к двери, Джин встретился глазами с тем самым парнем, на кого обратил внимание в самом начале. Надменный взгляд будто спрашивал Аканиши, какого черта он здесь делает. Привычно усмехнувшись в своей обычной нагловатой манере, он оценивающе прошелся по всей фигуре парня и бросил напоследок один единственный «комплимент»:
- Клёвое трико!
Не дожидаясь ответа и посмеиваясь про себя удачной шутке, Аканиши удалился. Его внимания жаждали другие дела… полы и окна.
На второй день своей экзекуции Джин решил, что больше не будет пялиться по сторонам. Ему не терпелось поскорее уйти отсюда и заняться чем-то поинтереснее полировки полов, но природная лень не давала ему полностью погрузиться в рабочий процесс. Вечно находились причины отвлечься, посмотреть на то, как в зале танцуют танго, послушать, как записывает попсовую песню смазливая девчонка, понаблюдать за репетицией группы студентов. Вот почему он снова задержался допоздна и теперь плелся по опустевшим коридорам, провожая свою лучшую подружку-швабру до ее места обитания. Вот почему он оказался в том коридоре и стал невольным свидетелем очередной ссоры отца и сына. Услышав крики, он притормозил. Не то чтобы Джин был любителем подслушивать чужие разговоры, тем более чужие ссоры, но кричали так громко, что не услышать было просто невозможно. Покрутившись на месте, Аканиши довольно быстро распознал источник криков – они явно доносились из директорского кабинета, но ретироваться Джин не успел – довольно быстро последовала вполне очевидная развязка ссоры, кто-то выбежал из кабинета директора, хлопнув дверью со всей дури, и пронесся мимо Аканиши, обдувая ветром. Но как бы быстро он не бежал, Джин успел заметить его лицо. И оно было ему знакомо.
- Любитель трико, - прошептал он себе под нос. – Ну надо же…
Сложить два и два мог даже такой лоботряс, как Аканиши.
Каме.
Каменаши выключил музыку, схватил со стула полотенце и, уткнувшись в него, раздраженно выдохнул. Уже третий день он устраивал среди относительно свободных студентов пробы на роль своего партнера в надежде восстановить выпускной проект. Но то ли элементы танца были слишком сложны для других танцоров их Академии, то ли сам Каменаши был нерадивым учителем – но никто из приходивших на просмотр не мог дать ему то, что нужно. Они либо механически повторяли отдельные движения и связки, либо просто не понимали, что от них требуется. Если никто не мог повторить полный рисунок танца в одиночку, то что уж говорить о парной работе.
И если первые два дня Каменаши относился к чужим неудачам с пониманием и благодарностью – ведь никто не обязан был бросать свои дела и помогать ему, забивая на свои выпускные проекты, - то сегодня просто озверел. С каждым новым провалом он откровенно злился, срывался и начинал орать на танцоров, упрекая их за деревянные тела и недалекий ум, не позволяющий запомнить хотя бы одну связку. В глубине души он понимал, что несправедлив, но обида на Шинтаро, который в глазах Каменаши был предателем, и ссора с отцом, ярым противником именно этого выпускного проекта, превращала его в монстра.
Яростно отшвырнув полотенце, он сделал глубокий вдох и повернулся к удрученным сокурсникам.
- Поймите, мне не нужно от вас полное копирование движений, - стараясь говорить ровно, произнес Каменаши. – Подобные вещи убивают танец. А его нужно чувствовать, дышать им, жить…
Но даже не договорив фразу, Каменаши понял, что это бесполезно: никто не разделял его одержимости танцами вообще и конкретную идею проекта в частности. Решив, что сегодня он опять ничего не добьется, и не желая тратить лишнее время, которого и так не было, Каменаши закончил репетицию и отпустил ребят домой.
Смотря в спины радостно уходящих танцоров, он встретился глазами с незнакомым парнем, непонятно как оказавшимся в танцевальном зале. Но швабра, на которую тот вальяжно облокотился, выдавала в нем уборщика. Прищурившись, Каменаши узнал того бунтаря, которого отправили к ним на общественные работы. Он хотел было заявить, что зал еще занят, но парень лишь высказался о его трико и выплыл из зала. Стиснув зубы, Каме снова включил музыку и повернулся к зеркалам.
Из-за музыки, льющейся из колонок музыкального центра в танцевальном зале, Каменаши не сразу расслышал звонок телефона. И лишь когда закончилась песня, он обратил внимание на мигающий экран, оповещающем о пропущенном вызове. Увидев, от кого последний пропущенный звонок, Каменаши хмыкнул и нажал повторный вызов.
- Казуя, зайди ко мне, - отец Каменаши никогда не отличался многословностью, предпочитая телефонному разговору личную встречу.
Недоумевая, что он опять натворил - хотя подозрения были, - Каменаши подхватил полотенце и рюкзак с учебниками и вышел из зала.
В коридорах Академии в такой час практически никого не было, так что до кабинета директора он добрался, не встретив никого по пути. Ато-сан снова отсутствовала на месте. Каменаши в очередной раз подумал, что у секретаря отца чуткий нюх на их ссоры, раз она постоянно избегает возможности стать их свидетелем.
- Я вхожу, - проинформировал Каменаши отца, открывая дверь в его кабинет. Это был некий компромисс между ними: нечто среднее между формальностью и вежливым обращением и полным пренебрежением правилами хорошего тона.
Директор сидел за столом, однако кресло его было развернуто к окну, наполовину скрытому жалюзи. Каменаши никогда не понимал, почему отец даже в темное время суток предпочитает закрывать окно лишь наполовину. Будто смотря в окно сквозь эти тонкие пластины можно иначе увидеть происходящее за стеклом. Каменаши вообще не любил приходить сюда вечером, предпочитая утро и день. Тогда кабинет казался больше и светлее, даже если на улице было пасмурно. А мебель при естественном освещении выглядела более изящной, чем в искусственном свете люминесцентных ламп. И все разговоры в вечернее время приобретали какой-то негативный оттенок.
Вот и сейчас Каменаши молча стоял у стола, рассматривая расставленные на большом стеллаже танцевальные награды и различные дипломы. Не его – отца. Когда-то он был известным танцором, но полученная однажды травма не позволила ему больше выходить на сцену. Однако с танцами он не распрощался, основав Академию и давая каждому студенту шанс добиться того, чего не смог он сам. Каждому, кроме своего сына.
- О чем ты хотел поговорить? – напомнил о себе Каме.
Каменаши-сан развернулся в кресле и сурово посмотрел на него.
- До меня дошли слухи, что ты мешаешь другим студентам, - его тон не оставлял надежды на мирный разговор.
Каменаши вздохнул, не видя смысла изображать непонимание и переспрашивать.
- Я им не мешаю, они уже разобрались со своими выпускными проектами, осталось только повторять, а на это у них время есть, - он отвернулся от стеллажа и уселся на стоявший рядом диванчик для посетителей. - И некоторые из них выпускаются только в следующем году, а значит, сейчас им нет нужды готовить номер на выпуск.
- Ты свой выпускной проект начал готовить за три года до выпуска, - усмехнулся директор, откидываясь в кресле.
- Польщен, что ты помнишь, - сухо ответил Каменаши, - хотя и всячески стараешься мне помешать.
- Я лишь хочу, чтобы ты рационально распределял и расходовал свое время и свои возможности! – директор хлопнул рукой по столу. – Пока я вижу лишь бездарную трату и того, и другого!
- Я не вижу смысла в очередной раз спорить об этом, ты же все равно ничего не услышишь, - Каменаши встал с дивана. – Если это все, о чем ты…
- Сядь! – рявкнул директор, подаваясь вперед. – Я запрещаю тебе привлекать других студентов в свой проект.
- Отец, ты же знаешь, что это парный номер и мне нужен партнер, - Каменаши все же снова сел, не желая лишний раз провоцировать отца. – Я не справлюсь один, как бы ни старался.
- Твое постоянное стремление отойти от классического танца когда-то должно было сыграть против тебя, - директор встал из-за стола и подошел к стеллажу.
- Что плохого в том, что я хочу привнести что-то новое? – вопрос был риторическим. В их беседах с отцом уже был выработан определенный сценарий. Правда, сейчас Каменаши был более спокоен, иначе по этому сценарию уже выскакивал бы за дверь с воплями.
- В самой идее ничего плохого нет, - согласился директор, рассматривая свои награды. – Только вот реализовывать ее должен человек способный. Уверенный, что сможет это сделать несмотря ни на что. А в тебе я этой уверенности не вижу и, боюсь, ее у тебя никогда и не будет.
Каменаши сцепил руки в замок и опустил голову, стараясь размеренно дышать. Не первый раз отец принижает его способности и настрой, стремясь внушить неуверенность в собственных силах. Раньше Каменаши лишь отмахивался, зная, что они все равно с Шинтаро сделают по-своему. Но эта внезапная стажировка оказалась слишком неожиданной и выбила его из колеи.
- Я понимаю твое недовольство, - заключил Каменаши-сан, любовно поглаживая одну из наград, - но напоминаю, что я не только твой отец, я еще и директор Академии. В общем, если я узнаю, что ты снова мешаешь другим студентам, я вообще запрещу тебе выступать.
- Ты не посмеешь! – рявкнул Каменаши, вскочив с дивана. Все его мнимое спокойствие моментально разлетелось. – Ты… ты просто не можешь! Не имеешь права!
- Имею и сделаю это, если не перестанешь вербовать себе помощников из других студентов, - парировал тот, скрещивая руки на груди. – А на твоем месте я бы действительно задумался о новом номере в классическом стиле. Свободен!
- Ненавижу тебя! – заорал взбешенный Каменаши, пиная ни в чем не повинный диван. – Я все равно буду танцевать! И именно этот номер! И ты ничего не сделаешь, я не нарушаю правила.
После чего подхватил рюкзак и традиционно выскочил из кабинета, громко хлопнув дверью. Уже не видя, как директор поднимает с дивана оставленное им полотенце и аккуратно складывает его.
Джин.
Дни пролетали быстро, но ничего не менялось. Джин все так же каждое утро тащился на отработку в Академию, с ухмылкой принимая высокомерные взгляды студентов, и все так же предавался лени при каждой возможности.
На сей раз Аканиши пребывал в самом отвратнейшем расположении духа. Ему хотелось пнуть ведро с водой, но остатками разума он понимал, что убирать все равно придется ему самому, и смысла тратить энергию на бесполезное проявление досады нет никакого.
Он слишком много времени тратил на работу в этой чертовой Академии, а на репетиции и встречи с друзьями у него уже не оставалось ни сил, ни желания. А ведь это единственное, что имело для него хоть какое-то значение! То, что заставляло его чувствовать себя самим собой, свободным от всех обязательств. В том числе от этого тупого наказания!
Вздохнув, Джин поплелся в танцевальный класс, со злой ухмылкой представляя, как встретит там этих напыщенных богатеев, которые не просто не умеют передать через танец свои эмоции, но даже не понимают этого. Какой толк правильно махать ногами, если это не вызывает никаких чувств ни у зрителей, ни у участников? Может, спросить у них при случае?
О, какая удача! В дверях Аканиши заметил Каменаши – ведь он не ошибся с табличкой на директорском кабинете в тот вечер, когда оттуда вылетел уже знакомый ему студент. Теперь у Джина не было ни малейших сомнений в том, кем этот студент приходился директору. Стало быть, парень, которому Джин сделал сомнительный комплимент о трико, не кто иной, как Каменаши-младший, и был он не кем иным, как директорским сыночком. Такой расклад ни капли не удивил Джина. Он мог бы это использовать, но пока даже не представлял, как именно. Просто сделал заметку в уме, на будущее.
Каменаши о чем-то громко рассказывал тщедушному пареньку в трико и Аканиши невольно прислушался, лениво водя мокрой шваброй по полу.
- …и вот теперь он отправил его на стажировку, прекрасно зная, что у нас на двоих номер! – сокрушался Каменаши, делая растяжку и рассказывая сокурснику о своей проблеме.
- А потом он вообще заявил, чтобы я не вздумал искать себе помощника из числа других студентов, а то запретит мне участвовать, - пропыхтел Каменаши, выгибая спину и возвращаясь в исходное положение. – Но я просто должен что-нибудь придумать!
- Так, может, просто дождаться Шинтаро? – посоветовал ему собеседник.
- Не выйдет, - Каменаши встал ровно и встряхнул руками. – Если он задержится, то смысла просто не будет. Я вообще не понимаю, на что надеюсь, пытаясь найти другого партнера. Ведь его невозможно будет обучить! Только Шинтаро знает, что и как нужно делать, мы ведь начали готовить проект три с лишним года назад. Никто другой просто не справится!
Аканиши хмыкнул себе под нос, но получилось слишком громко. Танцоры тут же повернулись к нему, в их взглядах так и читался немой вопрос. Джин никогда не оставлял вопросы без ответа, по крайней мере в этот раз ему очень хотелось ответить. Настроение и так было паршивым, а эти два мажора рассуждали здесь о каких-то высоких материях, как будто никто на свете не сможет так же размахивать конечностями, как они, и для этого нужны годы! Годы! Ха-ха, это ж надо так много о себе думать!
- Чуваки, вы просто сами себя послушайте, - не сдержался он. – С чем тут справляться-то! Я вот слежу тут за вашими потугами почти неделю и не могу понять, за что ваши папаши платят такие бабки? Так дергаться сможет даже больной паралитик… если его научить.
- П-паралитик? – поперхнулся Каменаши, явно возмущенный таким ответом. – Ты что вообще говоришь? Ты даже не представляешь, как это сложно!
Джин заметил его внимательный взгляд, который так и цеплялся за его толстовку и яркую кепку, из-под которой выбивались растрепанные длинные пряди. Он ухмыльнулся еще шире, позволив директорскому сыну самостоятельно сделать выводы, о которых не сложно было догадаться, и стал еще более нахально жевать жвачку.
Как и думал Аканиши, своими великими выводами Каменаши не преминул поделиться со всеми присутствующими:
- В любом случае, не думаю, что уборщик с криминальными наклонностями может понимать, чем мы тут занимаемся.
- Ну, что тут скажешь, - сокрушенно закатив глаза, ответил Джин, нисколько не смутившись нелестным эпитетам в свой адрес. – Даже уборщику с… как ты там сказал, криминальными наклонностями смотреть на ваш танец тошно. Да и чего уж там, я бы смог дрыгать ногами и получше… если б подучился немного.
Аканиши вернул ошарашенному танцору оценивающий взгляд, пройдясь по его фигуре и как бы подтверждая свои слова – не такой уж он особенный, чтобы так выпендриваться, и даже уборщик смог бы его уделать в танцах. Не без удовольствия Джин подметил, как его слова задели этого самодовольного самородка.
- Ты?! – Каменаши выглядел оскорбленным до глубины души, и даже не замечал, что его сокурсник пятится подальше, озадаченно переводя взгляд с одного на другого. – Вряд ли ты вообще способен танцевать! Думаю, твоя швабра – и та двигается изящнее. А даже если тебя учить, то ты и через пять лет не сможешь – как ты говоришь – дрыгать ногами так, как нужно.
Фыркнув, Каменаши демонстративно отвернулся. Джин прищурился, наблюдая за бешенством Каменаши. Этого парня так легко разозлить, что пропадало всякое удовольствие делать это. Но странное дело, плохое настроение Джина как-то само собой отодвинулось на задний план, уступив место приятному осознанию простого факта - Каменаши даже не догадывался, как сильно ошибался на счет Джина.
Аканиши посмотрел на швабру и театрально покружил ее, склонив в подобии танца.
- Мы с ней отлично сработались за это время, - Джин ухмыльнулся и продолжил. – За пять лет даже швабра затанцует при хорошем учителе. Просто признай, что в этом деле ты слабак, и разойдемся по домам. У нас с моей дамой еще много немытых горшков папенькиных сыночков, которые только и умеют, что трепать языком.
- Вот и вали отсюда! – все же сорвался на крик Каменаши, сжимая и разжимая кулаки. Аканиши наблюдал за его яростью и даже подумал на секунду, что драки не избежать и Каменаши его сейчас ударит. Но вместо этого Каменаши глубоко вздохнул и уже спокойно продолжил, немало удивив Джина внезапной выдержкой:
- Даже если бы нашлись учителя, способные поработать с… паралитиком и шваброй, тебя все равно никто не стал бы учить. И дело не в умениях или практике. Просто в тебе слишком много гонора, чтобы тратить время на него, а не на обучение.
Как бы ни нравилось Джину бесить Каменаши, а драка с сыном директора в его планы никак не входила, и он порадовался, что в конце концов все обошлось лишь взаимными оскорблениями. Но выводить Каменаши и дальше из себя он не рискнул и потому, пожав плечами, вышел из класса. Его ведь и правда ждали другие дела.
И все же уходя, Аканиши посмеивался про себя, ведь как ни крути, а последнее слово все равно осталось за ним. За типом с криминальными наклонностями, единственным криминалом которого, однако, было умение танцевать, просто он показывал это не в тех местах и не с теми людьми. Но Каменаши об этом знать не обязательно. Слишком много чести спорить с таким напыщенным индюком.
Может, как-нибудь потом… когда он выиграет танцевальный бой и станет лучшим на улицах города, вот тогда он утрет нос и этому крикливому парню.
Каме.
Каменаши вышел из Академии поздним вечером, почти падая от усталости. День выдался напряженным. Хотя какой день в его жизни в последнее время - легкий? Вчерашняя ссора с отцом до сих пор стояла перед глазами. Каменаши испытывал противоречивые чувства. Он злился на отца за их беседы в таком ключе, даже порой ненавидел его за пренебрежительное отношение к его способностям. Но, в то же время, с каким-то отчаянным страхом задумывался: а вдруг отец прав? Что если он, Каменаши, действительно ничего из себя не представляет и не способен справиться с возникшими трудностями. По крайней мере самостоятельно. Ведь кто, как не опытный наставник, сможет сказать правду? А как бы Каменаши ни ерепенился, все же нехотя признавал отца таковым. Просто он всего лишь хотел показать ему, что не обязательно останавливаться только на классическом танце, когда можно привнести в его рисунок и другие узоры. И провоцируя каждый раз их спор, Каменаши пытался достучаться до отца, надеясь, что тот услышит - раз показать пока не получалось.
Обычно в пятницу вечером Каменаши, как примерный сын, старался возвращаться домой пораньше, чтобы присутствовать на семейном ужине. Но впечатления от их последнего разговора были настолько свежи, что видеть отца сейчас не хотелось. Поэтому он плотнее запахнул куртку, закинул рюкзак на плечо и пошел в противоположном от дома направлении.
Если бы долгие прогулки позволяли решить все проблемы, Каменаши, пожалуй, вообще поселился бы на улице. Но помимо проблем с отцом и стажировкой Шинтаро был еще и не законченный выпускной проект. Чем больше проходило времени и чем дольше Каменаши смотрел на свой проект со стороны, тем больше недочетов находил в нем. Сейчас ему уже откровенно не нравилась музыка.
Хотя, может быть, дело в отъезде Шинтаро, и он теперь везде видел негатив. Или же это реакция на слова того мерзкого хулигана-уборщика, который так нагло влез и расшатал его привычный мир. Каменаши не сомневался в том, что хорошо танцует, и знал, что убедить в этом следует лишь отца. Но он постоянно прокручивал в уме сказанные тем парнем слова о том, что Каменаши слабак и не умеет танцевать. И отчего-то это бесило больше, чем все их стычки с отцом. Именно поэтому сегодня он остался в Академии после занятий и репетировал допоздна.
Тряхнув головой, отвлекаясь от невеселых мыслей, Каменаши растерянно оглянулся, пытаясь понять в темноте, куда его занесло. За размышлениями он не заметил, как забрел в ту часть города, в которой раньше никогда не был. До главной и хорошо освещенной дороги было уже далеко, но впереди виднелся тусклый свет и слышались голоса.
Каменаши вздрогнул, но тут же собрался с силами и решительно зашагал в ту сторону в надежде выяснить, как ему теперь выбираться отсюда. Подходя ближе, он различил толпу - люди стояли так плотно друг к другу, что практически заслоняли весь свет. Чем ближе подходил Каменаши, тем отчетливее он различал звуки музыки. Он протиснулся сквозь толпу, чтобы лучше слышать, и с изумлением увидел в центре круга, образованного людьми, танцующую троицу. Каменаши заворожено смотрел на сплетающиеся тела, гармонично двигающиеся в ритме необычного танца. На мгновение его охватила зависть: он не то что никогда не сможет танцевать подобным образом - скорее всего больше вообще никогда не увидит такого.
Присмотревшись, он разглядел двух девушек и одного парня. Последний поочередно обнимал партнерш, а потом резко провел по своим бедрам, скрытым свободными псевдо-военными штанами, и резко откинул голову назад. Капюшон серой толстовки плавно съехал с головы парня, и Каменаши едва не вскрикнул от удивления. На площадке, извиваясь под красивую и непонятную музыку с двумя девицами, танцевал тот самый хамоватый уборщик из Академии.
Джин.
Утром Джин проснулся с чувством глубокого удовлетворения. Но оно длилось ровно до того момента, как он взглянул на часы. Он ужасно непростительно и совершенно очевидно проспал.
Вечером после отработки ноги сами привели его к старому месту сбора – обычно они собирались за ночным клубом и устраивали там небольшие танцевальные поединки смеха ради. Приятели были рады его видеть, все смеялись и было так… ну так, как раньше, когда он зависал там каждый день. Какие-то новые девчонки поспорили, что смогут зажечь танцпол и, сам того не ожидая, Джин просто присоединился к ним.
Широта включил музыку - о да, его лучший друг знал, что поставить, чтобы все заиграло, закружило в нужном ритме. Он редко ошибался с выбором композиции, ведь именно благодаря музыке они и познакомились однажды.
Светящаяся вывеска клуба отбрасывала на лица танцующих разноцветные отсветы. Джин то мягко, словно играючи, двигался навстречу, то резко отталкивал своих подруг. Плавность его движений подчеркивала сексуальность танца, но где-то на грани дозволенного Джин вновь подхватывал ритм, словно сливаясь с ним, и его непроизвольная эротичность оставалась всего лишь дразнящим обещанием.
Ему хватило пару таких спонтанных танцев, чтобы вновь почувствовать себя собой. Проблемы остались где-то далеко, и Джин мог дышать свободно и ни о чем не думать. Просто двигаться и получать удовольствие от процесса. Так все и должно быть.
Дома он без сил упал в постель, даже не раздеваясь. И спал блаженным сном уставшего, но счастливого человека.
Жаль, что утро не заставило себя ждать. В соседней комнате снова кричали друг на друга предки, а в его приоткрытой двери уже маячила расстроенная мордашка младшей сестры.
- Ты не спишь, Джин?
Аканиши приподнявшись, снова плюхнулся на постель, закрыв лицо подушкой.
- Заходи, только дверь закрой, - пробубнил он из-под подушки.
- Я не слышала, как ты пришел… - садясь на кровать, сказала она. – И разве тебе не нужно на работу?
- Угу, - выдавил из себя Джин. – Типа того.
- Знаешь что? Я стану знаменитой певицей и тебе не придется ходить на работу. Певицы получают много денег, я по телеку видела.
- Школу сначала закончи, певица…
- Для этого не обязательно заканчивать школу.
Джин убрал подушку, и, нахмурившись, посмотрел на сестру. Она была еще такая мелкая, а уже думала о таких вещах.
- Даже не мечтай, если ты не закончишь школу, я… - на секунду Джин задумался, чем он мог пригрозить этой малявке, ведь он не был примерным старшим братом. – Я не научу тебя танцевать, ясно? А без этого какая ж из тебя выйдет певица? Они должны уметь все, и особенно танцевать.
- Ну… - она заметно приуныла, ведь она много раз видела, как Джин танцует и, как и всякая младшая сестра, с трепетом смотрела на все, что делал старший брат.
Успокоившись, Джин улыбнулся и легко щелкнул приунывшую сестренку по носу.
- Все у тебя получится, главное не вешать нос. Хочешь, покажу пару движений?
Она сразу перестала хмуриться и с жаром кивнула. И как тут было не опоздать на отработку?
Когда Джин наконец переступил порог Академии, то сразу попал на ковер к заведующей, которая взяла над ним шефство.
- Еще одно такое опоздание, и мне придется доложить об этом твоему куратору, - строго выговаривала ему старая кошелка.
Джин, конечно, кивал, усиленно пряча глаза и делая вид, что сожалеет. Но настоящее сожаление вообще не входило в комплект качеств Аканиши Джина. А потому, как только он оказался за пределами кабинета старой перечницы, весело насвистывая под нос недавнюю песню, под которую танцевал, он направился по коридору в свой любимый факультет любителей трико. В самом деле, что могло еще больше поднять ему настроение, как не высокохудожественные «па» под наискучнейшую музыку в мире.
Каме.
Каменаши не помнил, как добрался до дома после увиденного танца. Кажется, он выбрался из толпы зевак и пошел за теми, кто удалялся от клуба, к ярко освещенной улице. А там то ли поймал такси, то ли сел на автобус – не помнил, но сознание отметило лишь факт его прихода домой. Он настолько погрузился в размышления о произошедшем, что спокойно прошел мимо кабинета отца незамеченным. Хотя ранее ему приходилось аккуратно проскальзывать мимо почти всегда открытой двери, что не имело никакого смысла – отец всегда его замечал и часто окликал. Но сегодня все было иначе, и даже если бы в особняке вовсю шел очередной званый ужин – подобные приемы часто устраивались в их семье, - Каменаши не заметил бы и его.
Поднявшись к себе в комнату, Каменаши швырнул рюкзак в угол, а сам, не раздеваясь, рухнул на кровать. В ушах звучала та тягучая музыка, услышанная у клуба, а перед глазами извивалась фигура того уборщика из Академии. Даже девицы отошли на второй план как недостаточно соответствующие мастерству танцора. Каменаши «просматривал» этот танец снова и снова, пока перед глазами не заплясали разноцветные круги. Казалось, мироздание решило его окончательно добить – раздразнив и показав то, что ему не светит. Мысли путались, одна за другой вылезая вперед: как можно так двигаться? Какие движения необходимо разучить, чтобы двигаться так же? Как это можно использовать для проекта? Как, черт возьми, зовут того уборщика?
После продолжительного лежания, Каменаши, не желая упустить ни малейшей детали, сохранившейся в памяти, поднялся, скинул куртку и встал в центре комнаты. Прикрыв глаза, он попытался мысленно воспроизвести ту мелодию, а затем плавно покачнулся сначала в одну сторону, а затем в другую, словно пробуя музыку на вкус. Сбиваясь раз за разом, оступаясь от нетерпения и напряжения, Каменаши хмурился и пытался двигаться так, как видел. Однако так и не смог повторить толком ни одного движения танцора. Отчаявшись, он снова улегся на кровать. Предстояло решить, что делать дальше.
Утро настигло Каменаши неожиданно. Казалось бы, только что темную комнату освещали уличные огни, а вот уже в окна вползает предрассветный туман. С отстраненным удивлением Каменаши посмотрел на незашторенные окна и светлеющее небо и осознал, что за размышлениями не спал всю ночь. Но невероятный эффект от вчерашнего вдохновения танцем еще не выветрился окончательно, тихонько бурля в нем словно пузырьки выдыхающегося шампанского в бокале.
Потянувшись и разминая затекшие за ночь мышцы, он встал с кровати и поплелся в душ, на ходу раздеваясь. Уже стоя под душем, он прокручивал в уме возможные варианты, о которых размышлял ночью. То, что танцора-уборщика нужно было брать в оборот – факт. Только как это сделать, учитывая, что он ничего о нем не знает, даже имени. Придется воспользоваться помощью Ато-сан.
Выскочив из душа, Каменаши наскоро вытерся, оделся и, схватив неразобранный с вечера рюкзак и батончик мюсли вместо завтрака, помчался в Академию. После ночных бесплодных попыток повторить танцевальные «па» тело требовало движения, и он надеялся потанцевать до начала занятий.
В самой Академии он предварительно заглянул в приемную отца, проверяя, на месте ли его секретарь. Ато-сан предсказуемо была на своем месте, она недоуменно посмотрела на возникшего на пороге Каменаши. Для нее не было новостью, что тот часто тренируется с утра, но он ни разу не заглядывал сюда.
- А зачем тебе это? – нахмурилась она на вопрос Каменаши о том хулигане-уборщике. – Он что-то натворил? Или мешает заниматься?
Заверив, что все в порядке, а ему просто интересно, кто это такой, он услышал имя и краткую справку об этой личности. После чего поблагодарил секретаря и отправился в зал тренироваться.
Каменаши нервничал. Правда, он старался не признаваться себе в этом, просто усиленно гонял сокурсников в надежде отвлечься. Те же, и так не имея возможности повторить все движения полностью, сейчас готовы были просто взвыть от усталости и несправедливости. На робкие вопросы кого-то из студентов о маленьком перерыве, Каменаши только огрызался и заставлял работать еще усерднее. Но нервничал он не только из-за предполагаемого разговора, а еще и потому, что Аканиши Джина, бестолкового уборщика и отличного танцора, по-прежнему не было в танцзале. Успокаивая себя тем, что отрабатывать тому еще долго, а сегодня просто что-то могло его задержать, Каменаши прикрыл глаза, снова воспроизводя вчерашнюю картину. Как жаль, что он не мог «транслировать» это остальным, чтобы они увидели, чего он от них хотел.
Аканиши, наперевес со шваброй, появился в дверях зала спустя пару часов. Каменаши встрепенулся и закусил губу.
- Перерыв! – звонко воскликнул он, подхватывая полотенце и утирая катившийся со лба пот. Сокурсники облегченно и радостно загалдели, подхватив свои вещи, они моментально умчались из зала. Сам же Каменаши медлил, не зная, как подступиться к уборщику и вообще с чего начать. Тот же, насвистывая, макнул швабру в ведро с водой, плюхнул вниз и начал мыть пол. Со стороны, конечно, это выглядело так, будто бы он просто развозит грязь, и будь тут руководство, то обязательно попеняло бы ему на недостаточное усердие. Но в зале был только Каменаши и смотрел он отнюдь не на мутные разводы воды на мокром полу.
Он наблюдал за Аканиши, недоумевая, почему не замечал раньше, как тот двигается. Легкие, какие-то невесомые шаги, несмотря на грубые ботинки, траектория движений плеч и бедер, даже скрытых свободной рабочей одеждой – всё это завораживало и подкидывало воображению различные картинки, как еще он мог бы двигаться и танцевать. Во всех его движениях скользила та естественная плавность и грация, коей многие профессиональные танцоры не могут достичь очень долго, а порой вообще никогда. Джин словно не мог находиться в статичном положении, двигаясь постоянно. Настолько, что даже если его заставить замереть, он все равно будет двигаться – не заметно глазу, но по ощущениям так точно. Ни одного механического действия, словно перетекающая ртуть – Аканиши скользил по залу, не замечая уставившегося на него Каменаши. И если до этого момента еще оставались какие-то сомнения, то сейчас они рассеялись полностью.
И заметив, что Аканиши со шваброй приближается к нему, Каменаши собрался с духом.
Джин.
Аканиши возил шваброй по полу, передвигаясь так, будто она была его партнершей по танцу. Он не сразу заметил, что этот заносчивый выскочка, сын директора, все еще был здесь и как-то странно наблюдал за ним. Джин плавно, не спеша подошел к нему, отвесив шутливый поклон и явно наслаждаясь моментом. От него не ускользнуло, как Каменаши напрягся при его приближении. И как продолжал нервно смотреть на него.
«Ну вот, - подумал Джин, - сейчас опять начнется. Он так пялится, будто я ему денег должен».
Однако вслух он, с предельной вежливостью, которая только подчеркивала сарказм, сказал:
- Доброе утро, не правда ли, прекрасный денек? – и с усмешкой надув пузырь из жвачки, громко лопнул его, дополнив свою фразу этим совсем не вежливым жестом.
- Что? – кажется, Каменаши даже вздрогнул от звука лопнувшего пузыря. - Денек? Д-да, наверное, прекрасный, - бросив быстрый взгляд в окно, за которым собирались тучи, ответил он.
- Хм, - Джин только хмыкнул, слегка удивленный странной реакцией Каменаши.
- Я подумал и решил, что научу тебя танцевать! – внезапно выпалил Каменаши на одном дыхании.
От самоуверенных и наполненных какой-то раздражительной злостью слов Каменаши, Джин опешил. Вот уж чего он не ожидал услышать на свое ироничное замечание, так это предложения научить его танцевать. Научить. Его. Танцевать.
Вот это шутка куда лучше той, которую выкинул он сам. И, как и положено после отличного анекдота, Аканиши рассмеялся. Громко и искренне. Он так вошел в раж, что даже согнулся пополам от смеха и не сразу смог успокоиться и взять себя в руки.
- Ты научишь меня танцевать? – наконец, с трудом выдавил он, чуть было снова не ударяясь в безудержный смех. – Позволь узнать, о великий учитель, на кой черт мне сдались твои уроки танцев?
- Ну-у... - Каменаши чуть замялся, кусая губы. - Ты же сам говорил, что мог бы дрыгать ногами и лучше, если бы подучился. Так вот я и предлагаю тебе это!
Аканиши поднял глаза к потолку, глубоко вздохнул и попытался сделать вид, что он серьезно обдумывает предложение Каменаши. Вот только искорки в глазах и все еще расползающаяся по всему лицу улыбка не давали ему сохранить это впечатление.
Он что, не шутит? – вдруг задался вполне логичным вопросом Аканиши.
А ведь этот напыщенный танцор серьезно предлагал ему уроки танцев. Джин, совершенно не желая того, даже представил себя в трико, подпрыгивающим под классическую музыку. И эта картинка стерла улыбку с его лица. К такому позору он просто был не готов.
- Слушай, ты же не можешь серьезно мне предлагать такую затею, - озвучил Аканиши свои мысли. – Ты случайно не падал сегодня, может, у тебя температура поднялась от перенапряжения? Я же уборщик, тип с уголовными наклонностями, забыл?
- Да не падал я, - буркнул Каменаши и порывисто выдохнул. - Я видел тебя вчера, ну, как ты танцуешь. У клуба.
Аканиши молчал, ожидая дальнейших слов. Ну видел он его у клуба и что теперь? Его многие там видели, а раньше он вообще каждый вечер тусил там с друзьями, до этой дурацкой отработки. Видя, что Джин молчит, Каменаши продолжил:
- Я знаю, что ты в принципе умеешь танцевать, - он явно старательно подбирал слова. - Только не умеешь так, как нужно мне. А мне сейчас это необходимо - твои умения. Потому я и предлагаю тебе научиться, чтобы ты мог станцевать со мной.
Выдав все это, Каменаши сцепил руки в замок и чуть отошел от Аканиши.
Джин был немало озадачен откровенностью Каменаши и эта откровенность, мягко говоря, выбила его из колеи. Тут уже не прикроешься иронией и не отшутишься. И его осознание превосходства перед сыном директора просто осыпалось к ногам притихшего вдруг Каменаши. Даже для Джина не оценить эту внезапную открытость и честность было бы чересчур. Да и в действительности, парень не сделал ему ничего плохого, а его манеры – что ж, у каждого свои недостатки.
Аканиши вздохнул, признавая свое поражение. Он не хотел учиться танцевать, но еще больше его тяготила работа здесь и, чего уж там, мытье полов уже просто осточертело.
- Ну, предположим, - начал Джин и тут же добавил для пущей убедительности, - просто предположим, я соглашусь. Но какой мне от этого резон? Это твой проект, а не мой, я здесь даже не учусь, чтобы можно было рассчитывать на какую-то оценку. Я вполне доволен своим стилем танца и меня совсем не прет от классической музыки и всего этого…
Он попытался поднять ногу и показать, потому что вновь обозвать классический танец «дрыганьем ногами» у него уже не поворачивался язык.
Каменаши внешне никак не отреагировал на слова Джина – обрадовался он или огорчился, было неясно со стороны.
- Да, это мой выпускной проект, - ответил Каменаши. – И он даст право на… да неважно! Главное, что показать его нужно через два месяца. К тому же у тебя очень интересный и… своеобразный стиль, и мне было бы интересно посмотреть на такой симбиоз твоего стиля и классики.
Каменаши замолчал и Джин не стал перебивать его размышления, он ведь все еще не ответил на главный вопрос – какой прок Джину от того, что он поможет Каменаши.
- А какой резон? Не знаю, - честно ответил Каменаши, и быстро продолжил. – Возможность показать себя профессионалам? Вдруг тобой заинтересуются, и ты пойдешь дальше? Может, ты хочешь денег? – но тут же Каменаши разочарованно ответил на свой же вопрос: - Прости, у меня нет денег, чтобы заплатить тебе за помощь. И… я правда не знаю!
Аканиши слушал и лицо его менялось в соответствии с новыми вариантами, но все эти предположения были далеки от того, чего ждал Джин. Откровенно говоря, он-то думал, что Каменаши догадается, как отплатить за помощь. С другой стороны, Джин проникся к Каменаши некоторым уважением за его целеустремленное желание – ради своего проекта он даже не погнушался просить помощи у какого-то уборщика. Это наводило Джина на мысли, что он не такой уж и сноб, каким Джин считал его поначалу.
Но как он мог согласиться работать с Каменаши, если ради этого придется жертвовать личным временем, которого у него и на собственные-то задумки не оставалось?
- Извини, я хотел бы тебе помочь, честно… - начал Джин, почти уже чувствуя, что сожаления на сей раз не притворные, а это с ним вообще редко случалось, сожалеть о чем-то. – Но у меня правда нет на это времени…
Он подхватил ведро и швабру, бросив на Каменаши извиняющийся взгляд, и уже собирался направиться к выходу, но Каменаши снова заговорил и Джин остановился.
- А если... – кусая губы, с какой-то безнадежностью в голосе начал он. - А если тебе сократят часы отработок?
Джин замер, уже не ожидая услышать долгожданного предложения. Однако он не спешил оборачиваться, пытаясь стереть с губ победную улыбку. Наконец, кое-как примерив на себя маску неуверенного сомнения, он медленно, словно нехотя, повернулся к Каменаши.
- Ты правда сможешь это устроить? – спросил он с надеждой.
- Я... - Каменаши запнулся, но твердо закончил. - Я смогу, да.
Широко улыбаясь, Джин с грохотом поставил ведро, скорее удачно уронив его на пол, и протянул руку слегка озадаченному Каменаши.
- По рукам, приятель! – сияя лучезарной улыбкой, он жизнерадостно добавил. – Давай сделаем это.
Но он даже не догадывался, что именно ему предстоит делать и во что он вообще ввязался. Просто, как и всегда, Джин воспользовался подвернувшимся шансом откосить от работы и был этому безмерно рад.
- Отлично! – на лице Каменаши читалось облегчение, он охотно пожал протянутую руку Джина. - Спасибо тебе! Встречаемся завтра в два часа здесь же.
Каменаши улыбнулся и направился к своим вещам, но обернулся и добавил:
- Да! И не забудь трико!
Улыбка сползла с лица Джина. Он так и остался стоять, глядя вслед Каменаши.
- К-какое еще трико…. – пробубнил он, не осознавая, что предъявлять претензии уже некому.
Вот черт! Мы так не договаривались! – хотел было крикнуть Джин, когда до него, наконец, дошло, что Каменаши действительно ждет, что он придет в трико. В ТРИКО!!!
- Ни за что! – процедил он сквозь зубы, снова хватая ведро и закидывая на плечо швабру.
Каме.
Каменаши вышел из танцзала в приподнятом настроении. Разговор с Аканиши, в результате которого он все же получил согласие на помощь, воодушевлял. Первоначально он отправился к завучу – надо было выполнить обещание и выпросить разрешение для Аканиши. А уже после этого идти оповещать отца.
Заведующая предсказуемо была очень удивлена и недовольна – где это видано, чтобы наказанные хулиганы отлынивали – пусть и официально – от своих прямых обязанностей. Да и скепсиса в ней было не занимать. Она не верила, что Аканиши способен на то, чтобы участвовать в танцевальном проекте, как бы ее ни убеждали. Каменаши пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить завуча как в необходимости подобных изменений, так и в положительном исходе оных.
После долгих уговоров она неохотно согласилась, но заявила, что если директор не разрешит, то и она, разумеется, откажет. Единственное, что Каменаши попросил, это возможность рассказать директору самостоятельно, обещая взять всю вину на себя. А в том, что гнев отца будет сильным, он не сомневался. Поблагодарив завуча, Каменаши вышел из ее кабинета.
От хорошего настроения почти ничего не осталось – впереди был самый сложный этап. Подойдя к кабинету директора, Каменаши притормозил, чтобы собраться с мыслями и настроиться. Однако настраивался он зря – директора на месте не оказалось. Ато-сан как-то виновато сообщила, что он уехал по делам и сегодня сюда уже не вернется. С одной стороны, Каменаши малодушно обрадовался, что не придется разговаривать именно сейчас. Но с другой – это было плохо. Лучше быстрее прояснить этот вопрос и добиться разрешения – Аканиши завтра уже придет на репетицию, а если разрешения на тот момент не будет, то проблем не оберешься. Но делать все равно было нечего и, поблагодарив секретаря, Каменаши отправился домой.
Отец появился дома только к ужину, но настроен на какие-либо разговоры не был. Сухо поздоровавшись, он закрылся в своем кабинете. Каменаши прождал его до позднего вечера, но, не дождавшись, отправился спать. Однако сон не шел. Чем больше проходило времени, тем слабее становилась его решимость. Нет, он ни в коем случае не хотел отказываться от такого шанса, предоставленного ему каким-то чудом – кто же знал, что Аканиши способен так двигаться! Но Каменаши знал своего отца и поэтому не был уверен, что тот согласится, даже если ему показать, как тот способен танцевать. Если уж он своего сына не воспринимает всерьез, то что говорить о хулигане, повредившем имущество Академии – его любимого детища. В подобных размышлениях, чередуясь с урывками сна, и прошла его ночь.
Утром отец уже заканчивал завтрак, когда Каменаши спустился на кухню.
- Мне нужно с тобой поговорить! – выпалил он, замерев в дверях. – Это срочно. И важно!
- И тебе доброе утро, - сухо ответил отец, промокнув губы салфеткой и встав из-за стола. – Мне некогда, я уже уезжаю.
- Я еду с тобой, - тоном, не терпящим возражений, заявил Каменаши. Словно понимал, что если не сейчас, то уже никогда. – Мне действительно нужно с тобой поговорить.
Отец поджал губы, но промолчал. Вдвоем они вышли из дома и подошли к машине. Устроившись на сидении и пристегнувшись, Каменаши подождал, пока отец вырулит на дорогу и отъедет от дома, и лишь после этого завел разговор.
- Я больше не привлекаю других студентов к своему проекту, - начал он издалека, глядя вроде бы в окно, но краем глаза наблюдая за отцом.
- Вот и правильно, - одобрительно сказал отец. – Надеюсь, теперь ты понял, что этот твой проект никуда не годен и нечего тратить на него время. У тебя пока есть возможность…
- Э-э, я как раз об этом и хотел поговорить, - перебил отца Каменаши и, увидев, что тот недоуменно нахмурился, продолжил, - о проекте. Я нашел себе партнера, и это не наш студент!
Отец некоторое время ехал молча, то ли переваривая услышанное, то ли собирая недовольные возражения, чтобы высказать их разом.
- Где ты мог найти себе партнера по танцам не из студентов? – только и спросил он, перестраиваясь в соседний ряд, чтобы свернуть на дорогу, ведущую к Академии.
- Это… - Каменаши на секунду замялся, но все же закончил фразу, - это Аканиши Джин, тот уборщик, который отбывает наказание в Академии.
- Что?! – отец так резко нажал на тормоз, что от аварийной ситуации их спасло только отсутствие рядом других машин. – Ты издеваешься?
Дернувшись на ремне безопасности, Каменаши испуганно выдохнул. Наверное, опрометчиво было заводить разговор в машине, но времени ждать больше не было.
- Нет, я… - хрипло начал он и откашлялся. – Я не издеваюсь и не шучу. Я знаю, как он танцует. Я видел это. И это потрясающе! Он тот, кто мне нужен. Он сможет, я уверен! Только тогда ему вместо уборки нужно тренироваться со мной до самого экзамена. Я уже говорил с завучем и она разрешит, если разрешишь ты.
С каждым сказанным словом Каменаши отчаянно всплескивал руками, пытаясь доказать отцу, что это отличная возможность. Однако Каменаши-сан не слушал никаких доводов, ругаясь на сына и его проклятый проект, из-за которого столько проблем.
- Я запрещаю тебе и брать в помощь этого хулигана, и вообще представлять этот проект на экзамене! – продолжал ругаться отец, не слушая сына. – Будешь показывать просто классический танец.
- Тогда я уйду из Академии! – использовал Каменаши свой последний, если не единственный, козырь и уверенно посмотрел на внезапно замолчавшего отца. – Если ты запретишь мне танцевать так, как я хочу, и взять в партнеры Аканиши Джина, то я уйду из Академии. Но не буду скрывать от других, что послужило причиной ухода.
Если до этого Каменаши сомневался в том, что даже просто озвучит угрозу, которую, казалось, даже сам не будет воспринимать всерьез, то именно в этот момент он осознал, что действительно готов уйти из Академии, если тут ему так подрезают крылья. И страх перед этим отошел на задний план. Правда, оставалось обещание Джину, которое он не выполнил и, видимо, уже не сможет. Но что придумать по этому поводу, Каменаши пока не знал. Поэтому сейчас просто сидел и ждал вердикта от отца.
- Хорошо, - после долгого молчания сказал Каменаши-сан, не глядя на сына. – Ты волен делать что хочешь. Можешь взять в партнеры того уборщика и показать ваше… «шоу» на экзамене. Но выступать вы будете последними. Никакой помощи ни от кого ты не получишь – ни музыки, ни декораций, ни освещения. Тебе запрещено пользоваться тем, что будет у других студентов. Если ты по-прежнему хочешь показать свой проект и уверен в своих силах, значит, найдешь возможность выкрутиться. А теперь выметайся из машины. До Академии доберешься сам.
Каменаши, закусив губу, молча вылез из машины и поплелся на ближайшую автобусную остановку. Выцарапанная и кажущаяся сомнительной победа в этом поединке с отцом совершенно не радовала.
Добравшись до Академии, Каменаши первым делом заглянул к завучу и заверил, что отец разрешил привлечь уборщика к тренировкам, а значит, на это время его рабочие часы сокращаются. Затем Каменаши кое-как отсидел основные занятия, но пребывал в основном в своих мыслях. Помимо танца и репетиций теперь предстояло решать вопрос с музыкой. И если сама композиция, под которую планировалось выступать, более-менее была готова, то вот на чем она будет проигрываться и кто будет запускать ее, пока было неясно. С декорациями вопрос тоже был открыт. Раньше Каменаши не задумывался об антураже, думая, что будет выступать среди стандартного оформления. Но теперь, после запрета отца, нужно было продумать хотя бы элементарный фон. С такими мыслями он добрел то танцкласса. Аканиши еще не было, и Каменаши подумал, что хоть для кого-то события сегодняшнего дня будут приятны. Желая скоротать время в ожидании будущего партнера и успокоиться после напряженного разговора с отцом, Каменаши переоделся и включил музыкальный центр. Сегодня танец давался особенно трудно. Каменаши танцевал неистово, одержимо, желая выплеснуть через танец все, что жгло изнутри. Все движения, повороты и прыжки были наполнены болезненным отчаянием. Каменаши словно пытался следовать за музыкой, доказывая ей, что достоин танцевать под нее. Только он! И если ему не предоставить этой возможности, он потеряется, растворится. Вскоре мышцы заныли, а легкие горели, выталкивая воздух сквозь приоткрытые губы, заставляя тяжело и часто дышать. Он остановился вместе с последними аккордами и замер на месте.
Он открыл глаза и огляделся, замечая, что был в зале уже не один.
Вопрос: Спасибо?
| 1. Да! | 26 | (100%) | |
| Всего: | 26 | ||
@темы: АУ, макси, Kamenashi Kazuya, Akanishi Jin, фест, фанарт: коллаж, фанфикшн: авторский, Dream Gift FEST, G, AKame
-
-
03.01.2017 в 20:01-
-
03.01.2017 в 20:02-
-
03.01.2017 в 20:02-
-
03.01.2017 в 20:03-
-
03.01.2017 в 20:03-
-
03.01.2017 в 20:04-
-
03.01.2017 в 20:04-
-
03.01.2017 в 20:05-
-
03.01.2017 в 20:05-
-
03.01.2017 в 20:06-
-
03.01.2017 в 20:06-
-
03.01.2017 в 20:07-
-
04.01.2017 в 21:15Поступок отца немного ввел в недоумение, испортить дипломный проект сыну на такое способны только редкостные идиоты. Понятное дело, что он, возможно, преследовал какие то свои отцовские цели, типа закалить сына, посмотреть на что он может быть способным в критические моменты жизни, но все же, такую подлянку подложить собственному сыну, способен только идиот, по другому я не могу это назвать.
Немного удивила фраза Джина - Это как если бы тебе предоставили шанс вступить в высшую лигу, неужели ты вернулся бы после этого в клуб любителей?– Просто не та высота, не тот уровень. М
Понятное дело, что человек всегда стремиться к лучшему, но ведь он и сам еще любитель, он не стал еще примой- балериной, а уже не хочет возвращаться назад к любительскому танцу. Как на мой взгляд, он рановато вознес себя, а уже считает любителей чем то не таким высоким.
- Надеюсь, завтра ты возьмешь себя в руки и станцуешь как следует, - недовольно проговорил Шинтаро, когда вечером они закончили репетицию. – Мне важно хорошо выступить перед комиссией. И я очень надеюсь, что ты мне в этом поможешь. Или, - добавил он, глядя на отсутствующее выражение лица Каменаши, - хотя бы не будешь мне мешать.
То, что Каме все таки решил танцевать с Широтой, это уже какой то нонсенс. По логике всех жанров он должен был послать его, особенно после таких вот слов, чтоб он еще и не мешал. Как бы, на этом этапе Каме теряет всякое уважение.
Читая дальше, его поступок порадовал, вот только слишком поздно он это сделал, испортить свои труды. Но я рада, что парни все таки станцевали вместе и быть может, это все таки принесет какой то результат, кроме морального удовлетворения и попытки найти самих себя.
И напоследок, мне все таки хотелось бы узнать, о чем думал отец Каменаши, что двигало им.
-
-
04.01.2017 в 22:32Девочки, спасибо! Это было великолепно!
-
-
05.01.2017 в 15:17Поступок отца немного ввел в недоумение, испортить дипломный проект сыну на такое способны только редкостные идиоты. Понятное дело, что он, возможно, преследовал какие то свои отцовские цели, типа закалить сына, посмотреть на что он может быть способным в критические моменты жизни, но все же, такую подлянку подложить собственному сыну, способен только идиот, по другому я не могу это назвать.
И напоследок, мне все таки хотелось бы узнать, о чем думал отец Каменаши, что двигало им.
Касаемо отца Каменаши... В прошлом он достаточно известный танцор, который после полученной травмы не смог дальше танцевать (об этом было упомянуто). Знаешь же, как часто бывает, что за свои неудачи родители (особенно до этого успешные) могут винить всех вокруг, в том числе своих детей. И для них нормальное явление, чтобы дети превосходили своих родителей. Но так, как это удобно им, родителям! То есть, в Каме он хотел видеть свое... даже не продолжение, а скорее отражение. Чтобы тот смог достичь того, чего он не смог сам, не успел. И уже неважно, что самому Каме именно таких достижений и не было нужно. Он отец, он бывший танцор, он директор академии в конце концов и лучше знает! - так он рассуждал и тем руководствовался, когда "ставил Каме на путь истинный". Но просто выбрал неверную тактику. Запрещая и пресекая любые попытки, он слишком сильно закрутил гайки, и Каме сорвало резьбу. В результате чего мы имеем то, что имеем. Я ни разу не оправдываю его, если что. Просто объясняю, какие мотивы могли им двигать...
Немного удивила фраза Джина - Это как если бы тебе предоставили шанс вступить в высшую лигу, неужели ты вернулся бы после этого в клуб любителей?– Просто не та высота, не тот уровень. М
Понятное дело, что человек всегда стремиться к лучшему, но ведь он и сам еще любитель, он не стал еще примой- балериной, а уже не хочет возвращаться назад к любительскому танцу. Как на мой взгляд, он рановато вознес себя, а уже считает любителей чем то не таким высоким.
Осмелюсь ответить раньше соавтора - как это воспринимается с моей точки зрения: Джин просто говорил на языке Каме, теми сравнениями, которые понятны ему. Мне кажется, это не столько про себя он так говорит. Это именно что он просто попробовал, как бывает иначе, и уже не хочет возвращаться к тому уровню. Он не стал "примой-балериной", но и все же уже вышел и за границы клубных "танцулек", где высший предел - просто победа в баттле... Ну, во всяком случае мне так кажется))
То, что Каме все таки решил танцевать с Широтой, это уже какой то нонсенс. По логике всех жанров он должен был послать его, особенно после таких вот слов, чтоб он еще и не мешал. Как бы, на этом этапе Каме теряет всякое уважение.
Читая дальше, его поступок порадовал, вот только слишком поздно он это сделал, испортить свои труды. Но я рада, что парни все таки станцевали вместе и быть может, это все таки принесет какой то результат, кроме морального удовлетворения и попытки найти самих себя.
Почему нонсенс? Нет, если смотреть с точки зрения подобных фильмов - то да, ожидаешь не таких шаблонов... Но давай представим. С Джином они враз ссорятся. Ни один не хочет идти на контакт первым (именно первым). Проект через неделю. Шинтаро под боком. Под вопросом теперь уже туманное будущее... Что остается у Каме? Два варианта. Психануть сразу же, показывая бунт и отказываясь делать что-то вообще? Или же затолкать свою гордость подальше, понимая, что - как ни крути - в какой-то степени он в ответе за их проект, как бы ни злился на Шинтаро. И что хоть тот уехал, но Каме же не берег проект к его возвращению, а переделал полностью. То есть, если бы Джин не ушел, то Шинтаро определенно остается не у дел. И тут с одной стороны вроде бы и эгоистичность Каме, а с другой - какая-то ответственность. Другое дело, что он ни физически, ни морально потом не смог танцевать. Но по крайней мере пытался как-то завершить начатое. Что труды свои испортил - это да. Но о моральных качествах каждого тут можно долго судить - не зря же говорят, что "своя рубашка ближе к телу".
Спасибо тебе от нас с соавтором за размышления и такой комментарий!)
-
-
05.01.2017 в 16:05Что остается у Каме? Два варианта. Психануть сразу же, показывая бунт и отказываясь делать что-то вообще? Или же затолкать свою гордость подальше, понимая, что - как ни крути - в какой-то степени он в ответе за их проект, как бы ни злился на Шинтаро.
Вот это то и вызвало мой протест в отношении Каме. Он не пошел поговорить с Джином, но согласился продолжать работать с "предателем" Шинтаро. В конечном итоге, я рада, что он все таки не поддался шантажу со стороны отца, бросил этого Шинтаро. Переосмыслил все и пришел к правильному решению
Спасибо и вам, за замечательную работу. Я не смотрела фильм, но теперь наверное посмотрю
-
-
05.01.2017 в 18:42LotRAM, большое спасибо за такой коммент! И конечно, они станцуют вместе, обязательно!
juanika, подписываюсь под комментом соавтора, в плане джиновских слов тоже плюсую.)) Он, конечно, не считает себя примой-балериной, но после стольких трудов с Каме уже и уличным танцором тоже не хочет оставаться, это как если бы то, что ты воспринимал, как хобби стало работой - гораздо больше вложенного труда, отдачи, конечно, тоже хочется больше, простых дружеских аплодисментов уже мало, ведь по-настоящему стараться он начал только с Каме.
А фильм советую посмотреть, он того стоит!
-
-
05.01.2017 в 19:07-
-
08.01.2017 в 21:20спасибо, редко читаю что-то без рейтинга, но тут получила большое удовольствие
касаемо отца как раз понимаю реакцию, хотя не смотрела Шаг вперед, но обожаю Австралийское танго. отец получил травму и воплощает себя в сыне. но когда Казуя отстаивает свои движения, новаторство он не просто подрывает устои, он опять наносит травму отцу. снова и снова не дает станцевать лучший классический танец. кажется для отца легче запретить вообще танцевть, чем отлично от его мнения.
про лигу тоже позабавило. только что были стремные мальчики в трико, котрые ногами дрыгают и оп - уже эти мальчики, с примкнувшим Джином, высшая лига))
про Шинтаро тоже Каме понимаю - он несет ответственность еще и за проект партнера. для Джина, как бы он не вдохновлялся, танец профессионально не был так важен. а вот как Каме должен был за несколько дней сорвать проект своего бывшего друга. понимаю почему он тянул эту волныку. и хорошо что все же нашел в себе сил сбежать. возможно пришел бы Джин раньше, тогда б и поменялось все.
эпизоды с сестренкой забавные и трогательные) как хорошо уговаривать танцами)) Широта классный)
-
-
09.01.2017 в 16:50-
-
18.01.2017 в 23:42Спасибо за прекрасную историю и чудесный арт, очень понравились!
-
-
19.01.2017 в 07:23-
-
24.01.2017 в 21:22Правда, мне не хватило НЦ))) но фантазия работает, да!))
Пока читала, все гадала, что из фильма мы добавите, а что выкините и как развернете историю))
Отдельное спасибо за оформление и иллюстрации! Все получилось очень красиво!!